Птичий глаз

Скворец посмотрел на девушку. Она была столь же красива, как и при первой встрече, столь же недосягаема, как и шесть лет назад. Несмотря на то, что они прожили бок о бок столько времени, Скворец только сильнее влюблялся в нее с каждым проведенным годом вместе. Ему казалось, что если он протянет руку навстречу своим мечтам, то силуэт Соловушки тут же растворится в весеннем ветре, оставляя его одного со своими желаниями. Как бы сильно он не старался вдолбить себе мысль о том, что она его названная сестра и любви здесь не может быть и места, все было без толку. Соловушку хотелось обнимать до хруста костей, слушать целыми днями и целовать до посинения губ. Признай Скворец хоть на минуту Соловушку своей сестрой, он бы никогда не смог позволить себе даже мысли о том, чтобы любить ее как-то иначе. Но и отказаться от этого жадного чувства он не мог.

— А о чем мечтаешь ты? — она наклонила голову набок и на ее щеках появились ямочки.

— О тебе.

Глаза-стекляшки широко распахнулись, и девушка приоткрыла рот от удивления. Ее руки все еще прикасались к рукам Скворца, но она слегка отпрянула, чтобы лучше рассмотреть его лицо и, быть может, узнать, шутит ли он сейчас. Скворец обхватил грубыми пальцами белоснежное лицо девушки и притянул ближе к себе, чтобы поближе рассмотреть глаза, что ворожили и манили его день за днем. Темная прядь волос упала на лицо, и Скворец поправил ее за ухо Соловушки. Девушка сидела неподвижно, разглядывая свое отражение в карамельных глазах. Она лишь слегка трепетала ресницами, не выпуская из виду Скворца.

— Ты всё, что мне нужно. Я люблю тебя сильнее, чем сестру, и дорожу тобой, как частью самого себя. Соловушка, я хочу прожить эту жизнь, посвящая каждый ее день тебе одной. Ты протянула мне руку шесть лет назад, и я больше никогда не хочу выпускать ее. Я люблю тебя. И если ты позволишь…

Она не позволила, а сделала сама шаг навстречу, сливаясь со Скворцом в поцелуе. Тонкие пальцы Соловушки вцепились в лицо Скворцы, прижимая его еще ближе к себе. Соловушка сделала шаг навстречу, осознавая, что назад ей от этого уже не сбежать. Это было похоже на прыжок в пропасть, где в наслаждении падением ты забываешь, что уже не сможешь вернуться к исходной точке. Если уж она хотела жить свободно, то первым шагом к свободе была честность с самой собой. Скворец был другим. От него веяло вольным ветром и пренебреженными правилами. Он позволял себе делать то, что он хочет, и вместе с ним Соловушка тоже могла позволить себе это. Скворец приоткрыл глаза, чтобы удостовериться в том, что сейчас происходит. Неужели это и правда не сон и Соловушка сейчас здесь, рядом с ним. Если он дотронется до нее, то она так и останется здесь. Она сама поцелует его и сама пойдет за ним. Соловушка таяла и пылала на его глазах, и Скворцу хотелось оградить ее от всего зла, что может произойти в мире. Хотелось закрыть ее своим телом и вжать глубоко в себя, чтобы она стала частью его. Скворец жаждал каждый заполучить себе каждый сантиметр ее тела и владеть Соловушкой, как самым ценным трофеем. Привязать ее к себе намертво и никогда не выпускать. Любить ее самой ненормальной любовью, чтобы изнутри ломало кости от желания прикоснуться к бледной коже, чтобы это чувство, подобно яду, расползалось по горлу и прожигало слизистую.

* * *

Солнце начинало опускаться за горизонт, а это значило, что скоро «Москвич» Филина подъедет к дому. Скворец с Соловушкой изо всех сил бежали в сторону дома, вдоволь нацеловавшись среди кленов в старой лесополосе. Скворцу казалось, что он не бежит, а летит подобно настоящей птице. Дыхание прерывалось толи от бега, толи от впечатлений, что окутывали его с головой. Хотелось закричать на всю округу о том, как он счастлив, о том, как радостно у него на душе. Скворец едва ли сдерживался, чтобы не подхватить Соловушку на руки и не закружить ее в воздухе.

— Я дождусь отца на улице, — Соловушка сжала посильнее пальцы Скворцы. — Ему понадобится помощь с новыми саженцами, да и если мы вернемся в дом вместе…, — она улыбнулась и поцеловала Скворца в щеку, а после убежала к сараю.

Внутри у Скворца разливалось что-то настолько горячее, что кровь превращалась в кипяток, а картина перед глазами размывалась в непонятное пятно. Эти несколько часов с Соловушкой наедине в отдаленном месте слились в одну гигантскую эмоцию радости и эйфории. В голове у Скворца намертво осел запах ее волос, вкус губ и ощущение близости с и без того близким человеком. Из мира воспоминаний и образов его вытащил Дрозд, что сидел за столом в гостиной.

— Где вы были? — холодный тон голоса окатил Скворца, будто ледяной водой.

— Да так, по участку походили, немного прогулялись, — Скворец поджал губы, изо всех сил стараясь сдержать улыбку, что не осталось без внимания Дрозда.

— Где гуляли? — он насторожился и нахмурил брови.

— Тут рядом, — Скворец расплылся в улыбке от воспоминаний о Соловушке.