Птичий глаз

Возможно, он хотел рискнуть своей жизнью, чтобы снова ощутить этот вкус борьбы, а возможно, ждал того, кто скажет что-то ободряющее. Ему было жизненно необходимо услышать о том, что он справляется хотя бы чуть-чуть. В голове по сей день звучали слова Дрозда о том, что он их погубит. И как же злило, что он снова оказался прав. Руки опускались с каждым днем все ниже, потому что вслед за Дроздом запросто могут уйти Сорока с Ласточкой, его маленькая неокрепшая семья, которую он старался построить из последних сил. Эта слепая тяга к созданию семьи пошла еще со времен детского дома. Тогда он засыпал с мыслями об общих завтраках, шумных ужинах и совместным обсуждением будущего дня. И пусть эта семья не будет в том традиционном понимании, которое присуще всем обычным детям, которые на ночь слушают сказки от мамы, а днем учатся кататься на велосипеде с папой. У него ничего этого не было. Детство Сокола сложно назвать обычным, поэтому пусть и семья будет такой же. Странной, несуразной, сшитой из несовместимого, из таких же разодранных кусочков, как и он сам. Пусть раньше эти кусочки валялись в грязи или были заплаткой на чьих-то джинсах — это не имело значение, если в конечном итоге все мы невидимыми нитями будем пришиты к общей картине. Эти нити будут крепче любых кровных связей, которые на деле оказываются не такими крепкими и рвутся чаще кроссовок, в которых он ходит уже не первый год. Он собственноручно сошьет эту картину, даже если игла будет каждый раз пронзать его пальцы.

Из леса на него выскочила крупная собака и громко залаяла, испугавшись незнакомца. Не сказать, что Сокол ожидал увидеть здесь животное крупнее ежа. Она не была похожа на дворовых собак, которых он привык видеть в городе. Наоборот, черная шерсть собаки лоснилась, и выглядела она сытой и домашней. Собака смотрела на него из-за дерева, изредка показывая зубы. Сокол не стал подыматься с дерева, чтобы не обозлить животное еще больше, а так и остался сидеть и смотреть на собаку, что выглядела куда домашнее его самого.

— Чапа! — Издалека послышался мужской голос. — Ко мне! — Кто-то приближался вслед за питомцем. — Ты опять там ежа учуяла.

— Она меня учуяла, — без особого энтузиазма крикнул в ответ Сокол, и собака залаяла только сильнее.

Через минуту в поле зрения показался мужчина примерно сорока лет. Он был одет в камуфляжный костюм, а на плече у него висело ружье. И если собаку Сокол не боялся, то страх к оружию в чужих руках у него был не безосновный. За свое время он не раз успел напороться на эту ловушку собственным брюхом. Несмотря на то, что мужчина выглядел совершенно беззлобно, Сокол все равно держался настороженно и был наготове, чтобы достать свой нож, которым он обращался вполне себе неплохо.

— Ну, тише, тише. — Мужчина потрепал собаку за ухом, и та припала к нему ластиться. — Вы ее не бойтесь, она сама вас боится.

— Я тоже зубы показываю, когда мне страшно. — Это должно было звучать как шутка, но на деле это прозвучало гораздо жалобнее, чем следовало.

Мужчина усмехнулся, скорее из жалости, но уходить он никуда не собирался. Он оперся на стоящую рядом сосну, а посмотрел на Сокола.

— Почему домой не идете? В такую погоду люди обычно по лесу не гуляют. Еще и в такой глуши.

Домой. Стало так смешно от этих слов. Дом остался где-то далеко, в воспоминаниях, если только. Сокол посмотрел на мужчину. И с чего это он решил, что этот человек может представлять ему угрозу. Он выглядел моложе Филина, но что-то невесомое добавляло ему ту безмятежность, с которой Филин проживал свою жизнь рядом со своими птенцами.

— Думаю, вам очень плохо на душе, — он так и держался поодаль, но та самая безмятежность уже коснулась Сокола.

— А сами вы? Почему не дома, а в этой глуши?

— Мой дом и есть глушь, — он улыбнулся, и на его щеках появились ямочки. — Ну, а если без напускной загадочности, то я живу тут недалеко. А вышел с собакой прогуляться.

— Живете в лесу. Вдали от людей.

Предательски кольнуло в груди. Сокол посмотрел на Чапу, что жалась к мужчине со всех сил. И все же нашел в ней еще одно сходство с собой, помимо испуганного оскала. Он также жался к ноге Филина по любому поводу, заглядывал в глаза, ища там отцовскую любовь.

— Может, составите мне компанию? Чаю попьем. Я летом травы насушил.

«Прекрати. Прекрати!»

Сокол зажмурился. Следовало бежать с этого леса, чтобы не бередить былые раны, Сорваться с места и не оглядываться, больше не возвращаться в этом место, где встретил загадочного незнакомца, точно из прошлого. Сбежать не вышло, как и тогда, в детстве. Сокол послушано шел за мужчиной меж деревьев по лесу. Как в детстве он судорожно держался за метлу, боясь быть преданным, так и сейчас держится за нож, боясь безвозвратно окунуться в фантазии, что наконец-то нашел. Наконец-то он нашел своего Филина.

— Я не верю в случайные знакомства, которые заканчиваются задушевными разговорами, — Сокол соврал. Он верил в это похлеще веры любого священника в Бога, но сейчас боялся показаться тем жалким ребенком, что так отчаянно ищет дом.