Птичий глаз

Благодаря отцу вышел на мелких дилеров, немного поработал с ними, а потом, кичась фамилией отца, связался с поставщиками. Свои руки марать мне не хотелось. Кто знает, как сложится завтрашний день и смогу ли я отмыться от этой грязи так рано. Вереница лиц и денег заволокла меня за собой, и на секунду я позабыл о своей цели. В конце концов, связи и деньги в кармане имеются. Два года жилось в радость, и даже смотреться на себя стало приятнее. Какая разница, что ты собой представляешь на самом деле, когда все видят в тебе потомка сильного человека. Но как же забавна наша жизнь, правда? Тот, на кого ты собрался вести охоту, сам выходит на тебя и еще скалит зубы. Вскоре моих коллег повязали, и нашу лавочку прикрыли. Благо мои руки чисты, а фамилия Гурова не моя. Тогда мне довелось увидеть его — объект восхищения моего отца. Одноглазый, подбитый и изуродованный жизнью. Наверное, кому-то может стать его жаль, но не мне. Я завидовал. Завидовал так сильно, что сводило зубы. У него была семья, такие же отбросы общества. Но несмотря на весь этот жалкий образ, другие им восхищались.

Работал этот пес с милицией, а значит, это та точка, куда мне нужно было бить. Ставки итак были слишком высоки, а я все сильнее повышал. Каждый день, когда я краем глаза видел какое-либо упоминание Сокола, мне прожигало вены изнутри, а кровь вскипала от обиды. Ты никто и должен был оставаться никем. Во мне течет кровь Гурова, но почему-то я должен бегать за тобой. Вот увидишь, однажды ты будешь бегать за мной. Партия будет сыграна безупречно, ведь все козыри будут у меня. Я буду рядом. Ты почувствуешь это, но не сможешь ничего с этим сделать. Я поддамся тебе, выдав за злодея бедолагу, что убил твоего брата, чтобы потешить твое эго, а после разобью его в пух и прах. Я хочу видеть тебя на коленях. Я хочу положить твою голову на плаху и взять в руки топор. Ты будешь мертв. Ты будешь несчастен. Ты возненавидишь себя. А я заполучу то восхищение, о котором всегда мечтал.

Все время, пока Гуров был в тюрьме, я строил по крупицам свой песчаный замок. Каждый день и каждая минута были выверены безупречно. Каждый человек, стоящий рядом со мной выполнял мой приказ и жертвовал своим положением. Я не мог себе позволить светиться так рано и поэтому любезный Бульба стал моими руками, пока я сижу в тени. Он так боялся, что я сдам его милиции, что, не раздумывая, пошел против своего главного кошмара и снова встал против Сокола. Как же радостно, когда твоя добыча сидит перед тобой и просит о помощи. Он потерян, разбит и осталось совсем немного до момента, когда я его полностью уничтожу. После того, как мне пришлось выдать ему Бульбу, я поехал к отцу. На протяжении двенадцати лет я посещал его каждый месяц. Гуров был моим живым дневником.

— Ну, здравствуй, — я развел руки в стороны.

— По какому поводу такой довольный?

— Сегодня сдал Бульбу людям Сокола. Они пошли против него, чтобы выведать имя, — невозможно было скрыть ликования в моем голосе. — Вообрази только, как я их запугал, что они бегут к моим же ногам.

— Ты сдал своего человека, чтобы прикрыть собственную задницу?

— И что с того?

— Грязно играешь, не по понятиям, — Гуров отвернулся от меня.

— У меня свои понятия. А чего ты хотел? Думал, я полезу с ножичком на твоего любимчика? Я же не идиот, — я поморщил нос. — Хорошие мальчики тоже могут играть в войнушку. Даже не прикасаясь к оружию.

— Оставь ты уже их в покое. Я верю, что ты способен одолеть его. Ты все доказал.

— Слишком поздно, — глупо было ему рассчитывать на то, что это сработает. — Мне понравилось.

Гуров смотрел на меня не как на послушного сына, но в этом взгляде не было и доли восхищения, о котором я так грезил. Он хмурился, словно я само зло во плоти, словно все это сделано не ради него.

— Что тебе опять не нравится?! — я вцепился в трубку, желая раздавить ее. — Или, может, дело не в том, какой я, а в том, что я — это я? Тебе противна сама мысль, что такой человек, как я — твой сын? Сделаю тебе подарок перед выходом на волю — не буду трогать твоего любимчика. Но знай, как только ты будешь на свободе, я раздавлю его, как букашку.

— Ты с ума сошел, — Гуров потер переносицу.

— Возможно, когда не останется человека, которым ты восхищался, ты, наконец, восхитишься мной, — я пожал плечами и поднялся со стула. — Помни, что все это я делаю только ради тебя. Весь этот путь, он только ради тебя.

Я ушел. Следующая наша встреча случится уже когда отец будет на свободе. Я ждал этого двенадцать лет. Я ждал момента, когда смогу стоять наравне с ним. Теперь я достоин этого, и скоро он сам в этом убедится. Он увидит разбитого и несчастного Сокола, поймет, что это моих рук дело. Гуров разочаруется в нем и провозгласит меня своим любимчиком. Спустя столько лет он увидит во мне не просто боязливого бедняка, а достойного сына, а котором можно только мечтать.

Глава 33. Гнездо