Птичка

– Глаша ну зачем же так… – прошептал он в сердцах, с болью смотря на ее бледное неподвижное лицо.

– Барин, что-то случилось? – из боковой двери появился слуга, с подсвечником. Дмитрий даже не поднял голову на звук его голоса. Осознание того что именно он виноват в ужасном падении Аглаи, терзало его.

– Она упала и ударилась об лестницу, – пролепетал Скарятин, осторожно вытирая пальцами кровь с ее виска.

– Неужто насмерть? – выдохнул слуга, быстро приближаясь. После слов слуги Дмитрий как будто опомнился и, вскинув глаза на слугу, хрипло заявил:

– Чего каркаешь, дурак! За доктором вели ехать!

– Сейчас, сейчас, барин! – залепетал перепугано слуга и бросился вниз по лестнице, исполнять поручение. Послышался шум, и многочисленные голоса слуг, передающие поручение, и рассказ о том, что молодая барыня упала, разбившись.

Скарятин же вновь посмотрел на неподвижное лицо Аглаи и, наклонившись ближе к ней, отчетливо отразил ее дыхание. Дмитрий глубоко облегченно вздохнул, находя еще одно подтверждение того что она жива. Спустя миг он осторожно встал и, стараясь не трясти Глашу, поднял ее на руки, направившись обратно в спальню. Тут в коридоре появилась Вера Кирилловна, которая вышла на шум из своей спальни.

– Дмитрий, то происходит? – спросила она.

– Аглая Михайловна упала и сильно ударилась, – пояснил Дмитрий, проходя мимо матери, в спальню. Мать последовала вслед за сыном, и внимательно следила, как он кладет Глашу на постель.

– А что она делала на лестнице? – спросила подозрительно Скарятина. – Чувствую, что здесь, что-то не так! Говорила тебе, что не дело запирать ее!

– Маман, Вы бы могли оставить нас? – бросил нервно Скарятин, обернувшись к матери. – Лучше доктора встретьте, чем меня воспитывать.

Вера Кирилловна фыркнула и медленно вышла из спальни, бурча под нос, что ни один из ее сыновей никогда не слушает ее.

Открыв глаза, Глаша ощутила странное чувство покоя. Утреннее летнее солнце освещало комнату, падая многочисленными зайчиками на бледно-голубые стены оббитые шелком. Чуть повернув голову, девушка прошлась заинтересованным взглядом по сторонам. Ее взор отразил светлую вычурную мебель, дорогие темно-синие портеры, несколько портретов в золоченых рамах на стенах, высокие потолки, большие светлые окна. Обстановка комнаты изысканная и помпезная, навела ее на мысль, что она находится в богатом доме. Однако Глаша прекрасно знала, что никогда не бывала в подобных домах. Она не понимала где она, и отчего лежит в этой просторной мягкой постели с прозрачным вышитым узорами балдахином. Всю жизнь, как она себя помнила, она жила в деревянном доме родителей, скромно и просто.

Поморщившись Аглая села на белоснежной шелковой постели, отчаянно пытаясь вспомнить, как она оказалась в этой спальне. Последнее внятное воспоминание ее было о бушующем береге моря, где она, гуляя, собирала ракушки. Помотав гудящей головой, она смутно осознала, что вроде бы запнулась и упала на берегу. Эти напряженные думы вызвали дикую боль в ее затылке и она, застонав, вновь упала на подушку, прикрыв глаза.

– Барыня, как Вы себя чувствуете? – раздался сбоку от нее приветливый голос. Глаша открыла глаза и уставилась на девушку, в простом платье горничной, с косой обернутой вокруг головы.

– Кто Вы? – прошептала изумленно Глаша.

– Я Дуняша, Ваша горничная. Неужели Вы забыли Аглая Михайловна?

– Горничная? – переспросила молодая женщина, вновь обводя комнату изумленным взглядом. – Где я?

– Вы у себя дома.

– У себя?

– Ну да, на Измайловском проспекте, в доме Скарятиных, – медленно произнесла Дуня.

– Странно, – пролепетала Глаша и опять прикрыла глаза, – Я ничего не понимаю… и Вас не помню…

– Как же барыня, не помните? – начала удивленно девушка. – Я Дуняша. А Дмитрий Петрович, спустились вниз, с доктором разговаривают.

Послышался скрип двери, и тут же раздался приятный мужской баритон:

– Она пришла в себя?

Глаша услышала быстрее твердые шаги, и распахнула глаза. В следующий миг приветливое личико Дуняши, сменилось фигурой молодого мужчины лет тридцати. Темноволосый, широкоплечий, в домашнем легком сюртуке, с волевым притягательным лицом, внимательно-изучающим взглядом, он был совсем не знаком ей. Его глаза красивые невероятного василькового цвета, настойчиво и поглощающе смотрели на нее и Глаша тут же смутилась. Кто это был, она не могла понять. Она стеснительно потупила взгляд, и невольно вжалась в подушку, на которой лежала.

– Оставь нас Авдотья, – бросил через плечо мужчина, и по-свойски уселся на постель рядом с Глашей. Последняя, окончательно смутилась, под его горящим взором. После того, как горничная покинула спальню, мужчина заметил. – Доктор сказал, то Вы сильно ударились головой, и возможно сотрясение.

– Да голова невозможно болит, – пролепетала девушка, и наконец, смогла совладать с волнением, и открыто посмотреть на молодого мужчину, что сидел перед ней.