Птичка певчая

Началась свалка, каждому хотелось первым залезть на качели. Мне пришлось вмешаться, я растолкала детвору и приказала:

— Станьте в ряд с двух сторон. Я сама буду вас катать по очереди.

Я залезла на качели, поставила впереди себя какого-то малыша и начала раскачиваться.

Вскоре появились мои преследователи. Мюжгян тяжело дышала и всё время хваталась рукой за сердце. Видимо, Кямран порядком заставил её побегать.

Они встали за толпой ребятишек.

Я подумала про себя: «Так тебе и надо, изменница!» — и стала раскачиваться ещё быстрее.

Малыши, ждавшие в сторонке своей очереди, запротестовали:

— Хватит уже… И нас!.. И нас!..

Я не обращала внимания, раскачивалась всё сильнее и сильнее. Густая крона граба трепетала у меня над головой.

Мои маленькие приятели, страшно разгневанные, в нетерпении рвались к качелям. Их уже не сдерживала черта, проведённая мною на земле. Мюжгян и кузен оттаскивали детишек в сторону, боясь, что качели расшибут им головы. На беду, спасовал малыш, который качался вместе со мной. Он заорал во всю глотку, и я испугалась, что карапуз отпустит верёвки, упадёт и разобьётся.

Волей-неволей пришлось остановить качели. Я напустилась на малыша, отчитала его, говоря, что трусишке, который боится такой маленькой скорости, делать на качелях нечего, что таким лучше качаться дома в люльках своих младших братьев и сестёр. Я говорила ещё что-то. Этот поток брани предназначался лишь для того, чтобы не дать Кямрану заговорить со мной. К счастью, другие ребятишки тоже вопили что было мочи: в общем, сад превратился в преисподнюю:

— И меня, Феридэ-абла!.. И меня!.. Меня тоже!..

— Нет, не возьму никого! Вы все боитесь…

— Не боимся, Феридэ-абла!.. Не боимся!.. Не боимся!..

Тут из окна раздался голос тётки:

— Феридэ, дорогая, да покатай ты их всех…

Я повернулась к дому и пустилась в длинный спор:

— Тётя, сейчас вы так говорите, а если кто-нибудь упадёт и сломает голову, я же буду виновата…

— Дочь моя, не обязательно, чтобы дети ломали себе головы. Качайся потихоньку…

— Тётя, прошу вас, не говорите того, чего не понимаете. Разве вы не знаете Чалыкушу? Разве можно на меня надеяться? Я всегда начинаю тихо, осторожно, а когда качели раскачаются, шайтан подбивает меня: «Ну, ну, сильнее!.. Ещё сильнее!..» Я отвечаю ему: «Не надо, оставь… Возле меня дети!» Но шайтан не унимается: «Ну ещё, ещё чуточку… Ничего не случится…» Ветки деревьев и листья тоже подхватывают: «Быстрее, Феридэ, быстрее!..» Подумайте, как может противостоять бедная Чалыкушу такому подстрекательству?

И тут моё красноречие иссякло. Я не смотрела назад, но чувствовала: за моей спиной стоит Кямран, и, стоит мне только замолчать, он заговорит.

Что же делать? Как убежать, чтобы не столкнуться с ним?

Вдруг смотрю, за мой подол цепляются чьи-то ручонки. Это — самый маленький из моих гостей, семи-восьмилетний карапуз. Я подхватила его под мышки, подняла вверх и сказала:

— Не обижайся, ничего не выйдет. Мы ведь можем разбить в кровь эти пухленькие щёчки…

За спиной мальчугана появляется чья-то тень… Кямран. Как только я опущу малыша на землю, мы столкнёмся с ним лицом к лицу.

Итак, спасения нет. Убежать, испугавшись, мне не позволит гордость. Поэтому, опустив малыша на землю, я повернулась и устремила взгляд на кузена.

— Ступай, мальчуган, иди к братцу Кямрану. Он нежный и изящный, как девушка, и качать тебя будет осторожно, как нянька. Только смотри не шевелись на качелях, а то его слабенькие ручки не удержат тебя, и вы оба грохнетесь на землю.

Я пристально смотрела в глаза Кямрану, ожидая, что он не выдержит поединка и отвернётся. Но все было напрасно. Он отвечал мне таким же пристальным взглядом, точно хотел сказать: «Напрасно стараешься, я всё знаю!..»

И тут я поняла, что партия проиграна. Я потупила голову и принялась вытирать платком свои грязные руки.

— Развлекаетесь, шалунья, не так ли?.. Ну что ж, сейчас мы посмотрим… Покатаемся вместе!..

Ловким движением он швырнул куртку Мюжгян.

— Эй, Кямран! — раздался голос тётки из окна. — Не будь ребёнком! Ты не справишься с этим чудовищем. Она сломает тебе шею!

Ребятишки почувствовали, что сейчас будет нечто забавное, и отступили назад. Мы остались вдвоем у качелей.

— Ну, чего ждёшь, Феридэ? — улыбнулся кузен. — Может, боишься?

— Этого ещё не хватало! — ответила я, не осмеливаясь, однако, смотреть ему в лицо, и вскочила на качели.

Верёвки заскрипели, качели плавно двинулись.

Я старалась быть осторожной и, раскачиваясь, только чуть-чуть сгибала колени, сохраняя силы в этом состязании, которое как я предвидела, будет нелёгким.

Скорость нарастала. Дерево сотрясалось, листва трепетала. Мы молчали, стиснув зубы, словно одно только слово уже могло отнять у нас силы.

Опьянение от быстрого движения постепенно охватывало меня, сознание затуманивалось.

На миг голова Кямрана скрылась в густой листве граба. Его длинные волосы рассыпались и закрыли лицо.

— Ну как, вы не начали раскаиваться? — спросила я насмешливо.

— Увидим, кто ещё раскается! — так же насмешливо отозвался Кямран.