Птичка- уходи

– Теперь возьми моего другого приятеля, – продолжал учитель рисования, – тоже со мной учился. У него не было особрго таланта – так, ультрасовременный, но он уперся: хочу быть художником. А чего он добился? Когда я видел его последний раз, ему не на что было купить тюбик краски. Он снимал чердак в Сохо на пару с другим художником – этот, кстати, потом стал известным театральным оформителем, его зовут Дж. Т. Марвел. Не слыхала?

– Нет, – сказала Дафна.

– Его сейчас все знают.

– Понятно.

– А мой приятель, с которым он жил в Сохо,- тот никуда не выбился. Они натягивали через комнату веревку и отделялись одеялами и простынями. Вот в таких условиях живут художники в Сохо. Нашему туземцу живется лучше, чем художнику в Англии.

После этих расхолаживающих речей Дафна млела от новых слов – "Сохо", "поэт", "чердак", "художник".

В 1946 году у нее наконец был билет на пароход. Она доехала попрощаться с Чакатой. Старик сидел с ней на веранде.

– А почему ты никогда не ездил в Англию погостить? – спросила она.

– На ферме всегда дел по горло, – сказал он. – Как все это бросить?

А головой он мотнул назад, в глубину дома, где с виски под рукой и револьвером под боком лежала на постели миссис Чаката. И Дафна поняла, что неудачный брак заказал Чакате дорогу к английским Паттерсонам с женой, а оставить жену в колонии он не мог – даже под присмотром друзей, потому что был порядочным человеком.

– Паттерсоны, наверно, ошалеют, когда послушают про нашу жизнь.

Чаката встревожился.

– Не забывай, что тетушка Чаката – больной человек, – сказал он. -Дома не знают, что такое тропики, и…

– Я все объясню про тетушку Чакату,- сказала она, имея в виду вообще не поддерживать такого разговора.

– Ты умница,- обрадовался он.

Она сходила попрощаться в крааль Макаты. Там был уже новый Маката: старый вождь умер. Новый прошел выучку в миссии, на нем были темно-синие шорты и белая рубашка. Если старый Маката называл соплеменников "мои люди", то теперешний именовал их "мой народ". Обычно она сидела со старым Макатой, поджав ноги, прямо на земле. А теперь было расстелено серое армейское одеяло, на нем стояли два кухонных стула – для вождя и гостя. Дафна сидела на стуле и вспоминала, какой крепкий запах шел от старого Макаты – запах немытого тела. От молодого Макаты пахло карболовым мылом. "Мой народ будет молиться за вас", – сказал он. Он не предложил ей провожатого до фермы, а старый Маката не забывал это сделать.

Она знала, что Старый Тейс шел за ней до крааля и теперь наверняка караулил ее на обратном пути. Она шла, размахивая руками, но в кармане шорт у нее был маленький револьвер.

В миле от фермы Старый Тейс вышел на открытое место и направился к ней. В руках он держал ружье. Дафна согнулась и юркнула в.кусты. Но здесь они были редкие, и она оставалась на виду. Продираясь сквозь низкий кустарник, она брела в сторону фермы. Сзади хрустел сушняком Старый Тейс.

– Стой! – услышала она.- Буду стрелять.

Она достала пистолет, надо было обернуться и выстрелить прежде, чем он прицелится в нее. Когда же она обернулась, то услышала выстрел и увидела, как ее преследователь упал. Вдалеке трещали кусты, потом с дороги донеслось удаляющееся шуршание велосипедных шин.

Старый Тейс был еще в сознании. Пуля угодила ему ниже затылка. Дафна окинула его взглядом.

– Я пришлю за тобой людей,- сказала она.

На следующей неделе полиция без особого.усердия обследовала туземные деревушки в окрестности. Никакого оружия не нашли. Между тем Дафна явилась в полицейский участок и сказала своему старинному приятелю Джонни Феррейре, что если кого-то – безразлично, белого или черного – потянут за стрельбу в Старого Тейса, то она даст показания в пользу покушавшегося.

– Получается, что Старый Тейс за тобой гнался?

– Да. У меня был револьвер, я хотела стрелять. Но меня кто-то опередил.

– Ты точно не видела, кто в него стрелял?

– Нет. Почему ты так спрашиваешь?

– Потому что ты сказала: черный или белый. Мы склоняемся к мысли, что это туземец, раз у него был велосипед.

– Черный или белый,- сказала Дафна,- не имеет значения. Он исполнил свой долг.

– Это ясно, – сказал Джонни, – но надо бы знать обстоятельства. Ты пойми: знай мы этого человека, у нас есть все основания снять с него обвинение, а к ответу притянуть Старого Тейса, когда он выйдет из больницы. Чакате давно пора избавиться от этого паразита.

– Но вы же не нашли человека, – сказала Дафна.

– То-то и оно,- сказал он.- Если у тебя будут соображения, дай знать. Подумай хорошенько.

Дафна подъехала на машине к подножию холма Дональда Клути и медленно взошла наверх, то и дело останавливаясь и бросая взгляд на широкую равнину, на маленький дорп, на крыши ферм, едва видные вдалеке. Она подмечала мелочи, словно фотокамера, и как бы впервые, потому что скоро предстояло ехать в Англию.

Она опустилась на камень. В ногах шмыгнула ящерка и пропала в траве.

– У-хо-ди, у-хо-ди.

Птичий голосок стрекнул вперед и утих. Пару раз ей повезло увидеть птичку-"уходи". Это была неяркая, простенькая птичка. Дафна поднялась и полезла дальше.

– Ты т. или п.1, Дональд?

– Ни то ни се. Заходи.