Птички летят

Ги с папой шли к священному камню. С каждым шагом утихали вокруг приглушенный шепот лильфов и грозный, но забавный гул зеленолицых. Ги едва сдерживала смешок, когда слышала сбоку про «йочень долгое йожидание» и всякое такое. Странные они, эти орхи. Жуткие истории про них оказались сказками, орхи не страшные, они просто другие.

Ги спряталась под стол, когда впервые увидела зеленолицую дома. Папу ждали во дворце, и он попросил Хильде посидеть с Ги.

Сколько раз она повторяла ему, что уже большая!

— Мне не нужна нянька! Я ничего не боюсь! А если что — соседи рядом!

— Уверена, что «ничего не боюсь» нужно говорить из-под стола? — Папа по-доброму, как умел только он, улыбнулся. — Ги, будь умницей. Я скоро.

Уходя, он внимательно посмотрел на Хильде. Зеленолицая покрылась темным румянцем, пальцы затеребили край плаща.

Когда дверь закрылась, Ги с гордо поднятой головой вылезла наружу.

— Мне нужна вода для цветов. Пойдешь со мной в лес к ручью?

— Пойду с тобой, куда захочешь, — ответила Хильде.

Ги первой выскользнула с ведром наружу. Ветви смыкались над головой ажурным сводом, сквозь зеленое сито пробивались и сшивали землю с небом отвесные лучи. Где-то в траве, среди скрюченных корней, стрекотали кузнечики. Повеяло прохладой. Ги поежилась — ручей, что тек с гор, уже недалеко. Однажды на нем хотели поставить водяную мельницу, но лучшее место оказалось в спорных предгорьях, и об идее пришлось забыть. А вручную молоть очень трудно, Ги знала на собственном опыте. Она уже открыла рот, чтобы спросить, почему орхам не нравятся мельницы, но встала как вкопанная. Слова куда-то пропали, дрожащий палец указал под ноги.

— Что случилось? — Хильде потянулась за ножом.

— С-следы Зверя.

Тропу пересекали свежие отпечатки лап.

Зеленолицая повела себя странно: запрокинула голову, челюсть подалась вперед, изо рта вылетел тягучий вой.

Между деревьев мелькнули светящиеся точки. Ги попятилась. Хильде приложила зеленый палец к губам и скрылась в зарослях.

— Хильде!

Оставаться было страшнее, и Ги побежала следом.

На поляне зеленолицая трепала холку огромного волка. С прищуренными глазами и вываленным языком зверь совсем не выглядел чудищем, каким его представляли в рассказах лильфы. Просто невероятно большая собака с огненной шерстью.

— Не бойся, красный волк не тронет того, кто не йэго привычная добыча.

— Красные волки убили братьев Лу! — Ги сглотнула комок в горле и едва проморгалась, убирая соленую пелену.

Хильде покачала головой:

— Наверное, в тех волков стреляли. Йони не нападают первыми. Наша примета говорит: встретить красного волка — к счастью. Йон не йобидит йорха и йэго друзей.

— Я хочу тоже быть твоим другом, — быстро сказала Ги.

— Ты и йэсть.

— А папа?

Хильде опустила глаза и почесала волка между ушей. Ги показалось, что, отвечая, девушка прячет улыбку:

— И йон.

Запела лильфийская арфа, ей вторила свирель орхов. Зеленолицые расступились, пропуская невесту. Вышитое золотом платье обнажало оливковую кожу на груди и руках, глаза светились счастьем, черные волосы венчала изумрудная диадема. Ги помахала ей. Хильде кивнула и под завороженными взглядами лильфов и орхов приблизилась к священному камню. Когда солнце встало точно между женихом и невестой, они зачитали древние клятвы. Слова слетали с губ и подхватывались крыльями птиц, чтобы взмыть высоко-высоко. Небо запомнит их и сохранит.

«Почему у таких разных народов одинаковые клятвы? — не понимала Ги. — Потом спрошу у папы».

Напротив нее мальчик-орх восхищенно следил за Хильде и отцом Ги. Они срезали пряди с головы друг друга. Отныне им до конца дней носить у сердца эти символы неразлучности. Маленький орх прижал ладошки к щекам и посмотрел на Ги.

Она смутилась и отвернулась — нельзя так нахально пялиться, это невежливо. Потом она подумала, что не обращать внимания на симпатичную девочку — а Ги несомненно была красавицей, папа каждый день об этом говорил — тем более невежливо. Вот тогда стоило обидеться. Ги осторожно покосилась в сторону орхов: смотрит?

Мальчик смотрел.

Ги не удержалась и улыбнулась в ответ.

* * *

Сегодня корона сдавливала голову особенно сильно. Чем дальше, тем невыносимей становились запахи гари и нечистот, древний камень крошился под ногами, каждый шаг отдавался ударом в виски и гулким эхом. Хотелось на воздух, прочь из склизких зловонных подземелий, но с осанкой потомственного военного перед Алистией Лесной двигался первый министр, и она продолжила спуск.

Винтовая лестница закончилась у стальных прутьев толщиной в руку. На площадке застыл в ожидании старый Софос — придворный маг, служивший еще королеве-бабушке. В нескольких метрах за второй решеткой разлеглись чешуйчатые твари.

— Дальше опасно, ваше величество. — Маг снял широкополую шляпу и почтительно поклонился. — Драконы сильно выросли.

— Меня волнует другое, Софос.

Маг покосился на первого министра. Тот стоял молча, готовый в любой миг оказать помощь мечом или советом. Даже встал он так, чтоб закрыть пламя собой. Преданный и предусмотрительный.

Именно первый министр настаивал на крайних мерах.