Птички в клетках (сборник рассказов)

— О, я люблю толпу, — пригвождая его взглядом, возразил мистер Тимберлейк, — сегодня ведь день отдыха. — Все утро он потчевал дядю рассказами о священном граде Торонто.

Дяде и тете просто не верилось, что такой человек, как мистер Тимберлейк, будет ходить по пестрому и галдящему воскресному пляжу. Для любого другого члена нашей секты они бы это сочли грехом.

— Ну как? — спросил мистер Тимберлейк. Я промычал что-то невнятное.

— Договорились, — сказал мистер Тимберлейк. И скрепил договор улыбкой, простодушной, сияющей и неоспоримой, как улыбка кинозвезды. — Чудно!

Мистер Тимберлейк поднялся на второй этаж помыть руки. Дядя был глубоко оскорблен и возмущен, но ничего не мог сказать. Он снял с носа пенсне.

— Удивительный человек, — сказал он. — Такой простой, — прибавил он, спохватившись.

— Голубчик, — сказал мне дядя, — учись и мотай на ус. Десять лет назад Губерт Тимберлейк занимался страхованием и зарабатывал тыщу в год. Потом он услышал об Очищении. Он бросил все. Отказался от места ради дела. Ему нелегко пришлось, он сам мне сегодня рассказывал. Бывало, он мне сегодня рассказывал, он не знал, как раздобыть денег на обед. Но путь ему был указан. Он отправился из Вустера в Лондон и через два года уже зарабатывал полторы тысячи в год своей практикой.

Профессия мистера Тимберлейка была исцелять больных молитвой согласно догматам Последнего очищения.

Дядя опустил глаза. Без очков веки были маленькие и дрожали. Он опустил и голос.

— Я рассказал ему насчет твоего, э-э, затруднения, — сказал он тихо, со значением. Я сгорал со стыда. Дядя поднял глаза и уверенно задрал подбородок.

— Он улыбнулся, — сказал дядя. — Только и всего.

И он стал ждать, когда спустится мистер Тимберлейк.

Я надел белый спортивный костюм, и вот я уже шел к реке с мистером Тимберлейком. Я чувствовал, что эта честь досталась мне обманом; сейчас он начнет мне объяснять природу зла, мне придется вежливо прикинуться, будто он меня обращает, а ведь я уверовал, как только увидел мистера Тимберлейка.

По-совиному уставившийся на плес двумя своими арками каменный мост был совсем рядом с пристанью. Знали бы все эти мужчины в белом и загорелые девушки, что я покупаю билет самому мистеру Тимберлейку, который только сегодня утром выступал в городе! Я обернулся, отыскивая его взглядом, и, найдя, несколько смутился. Он стоял у самой воды и смотрел на нее с чистейшим непониманием. Посреди белой толпы его бодрая деловитость вылиняла и поблекла. Он вдруг оказался пожилым, потерянным и незаметным. Но при виде меня он тотчас включил улыбку.

— Готово? — крикнул он. — Чудно!

Мне представилось, что внутри у него граммофонная пластинка и ее заело на этом слове.

Он ступил в плоскодонку и взял бразды правления в свои руки.

— Так. Ты, значит, подгреби к тому берегу, — сказал он, — а дальше я тебе покажу, как работать шестом.

Все, что говорил мистер Тимберлейк, казалось мне невероятным. Он сидел в какой-то несчастной, прозаичнейшей плоскодонке. Поразительно. Он предлагал собственноручно толкать ее шестом по реке. Какой ужас! А вдруг он упадет в воду? Я тотчас задавил эту мысль. Виднейший деятель нашей секты, под прямым водительством бога, не может упасть в воду.

На том плесе река широкая и глубокая, но у южного берега помельче, и там твердое дно. Над вязкой отмелью нависают ивы темным плетением над сверкающей водой, а под скользящими лодками темные зеленые выемы. Ветки изгибаются к самой воде, касаясь ее, как пальцы касаются клавиш. В ясную погоду — а погода была ясная — по самой середине реки бежит солнечная дорожка, такая слепящая, что смотреть на нее можно, только зажмурясь, и по этой дорожке воскресеньями идут катера с зонтиками и флажками, а гребные шлюпки, как жуки ножками, сучат веслами по воде, выгребая из нее солнце. Плывут и плывут вверх по реке мимо садов, а потом мимо выгонов. В тот день, когда мы с мистером Тимбер-лейком отправились решать вопрос о природе Зла, на лугах было полно лютиков.

— Ну, — сказал мистер Тимберлейк, когда я подгреб к тому берегу. — Ну а теперь давай я.

Он через сиденье перешагнул к корме.

— Я только ветки раздвину, — сказал я.

— Давай сюда шест, — сказал мистер Тимберлейк и, скрипнув ботинками, ступил на корму. — Благодарствую, сэр. Восемнадцать лет я не брался за шест, но в свое время, смею вас уверить, я был в этом деле мастак.

Он осмотрелся и опустил шест. Потом сделал первый, трудный рывок. Лодка мирно качнулась, и мы двинулись. Я не спускал с него глаз и держал весло наготове, чтоб нас не относило от берега.

— Ну как? — сказал мистер Тимберлейк, оглядывая взвихренную нами пену и вытаскивая шест. По шесту, урча, стекала вода.

— Чудно, — сказал я. Я почтительно подхватил слово.

Он оттолкнулся еще и еще раз, набирая, пожалуй, чересчур много воды в рукава и направляя лодку не совсем туда, куда надо, так что мне приходилось быть начеку, но, в общем, он хорошо работал.

— Старые навыки, — сказал он. — Ну как?

— Держите подальше от деревьев, — сказал я.

— Деревья? — сказал он.

— Ивы, — сказал я.

— А, понятно, — сказал он. — Так? Хорошо? А сейчас?