Птица

Птица вела себя бесшумно. Спала на раскладушке. По утрам медленно расчесывала волосы в прихожей, каждый раз внимательно разглядывая истончившиеся концы. Близоруко подносила их к глазам, зажав пучок в хрупком кулаке. Потом, как будто сделав соответствующие выводы, решительно забрасывала их за спину. Ела мало, много курила, растерянно приставляя сигарету к детскому лицу. Как-то за ужином я поймала себя на том, что как завороженная слежу за этой родной бестелесной рукой, для которой и сигарета казалась непосильной ношей.

Мы с Аликом уезжали на работу. Птица улетала по магазинам, вечерами ходила в кино со своим артистом. Артиста звали Арсен. Арсен подарил ей темные очки, французскую пудру и цветочный дезодорант. Все это Птица тут же отдала мне. Она, лапочка, так и не удосужилась вырастить в себе претензии к собственной внешности! И вот в этот момент передарения я отметила знакомое движение где-то под ребром, ближе к солнечному сплетению. Знакомый валик ревности сонно начал подзабытое движение. Помню, я закашлялась, приложив ладонь к груди. Птица метнулась к чайнику с водой.

О чем это я? У нас ведь теперь всего поровну, правда? Красоты, мужчин, довольства. У меня прибавилось, у тебя чуть-чуть убыло – самую малость, заметную лишь в столичных масштабах, не сердись – зато по справедливости! Я принимала снотворное и на рассвете засыпала. Алик меня жалел. Про Птицу говорил смешно. Еще говорил, что все пройдет. Где-то я это уже слышала.

В последний вечер пошли в ресторан. Я подарила Птице красивую оливковую блузу, купленную у знакомого фарцовщика. Она тут же благодарно примерила. В треугольный вырез испуганно глянули беззащитные ключицы. Блуза очень шла к ее матовой коже и волосам, конечно. Птица пожелала нас угостить. Но Алик не дал. Алик заплатил за все, купил у разносчицы для Птицы шикарный букет и оставил на чай столько, что у Птицы открылся рот. Когда мы завалились в такси и поехали еще куда-то, стало понятно, что его щедрость окончательно вышла из-под контроля. Водитель балагурил, глядя на нас. Птица хохотала как сумасшедшая. И всем было нестерпимо хорошо.

Утром Алик отвез Птицу в аэропорт. Я поехать не могла, у меня было назначено интервью. Мы расцеловались с Птицей в коридоре. Я ткнулась носом в ее пахнущую все тем же детским кремом шейку, и в самом деле похожую на птичью. Внутри у меня было просторно, светло и гулко, как в только что отремонтированной квартире. Я поздравила себя с этой победой. Я призналась Птице, что люблю ее. И это было правдой.

Через две недели Алик сказал, что ему подвернулась командировка в Харьков. А кто у нас в Харькове? Кто-кто, наши партнеры – я разве тебе не говорил?

Ошибка Шустовой

Шустова опаздывала всегда. На работу, в театр, на самолет (2 раза). Но однажды у нее случился роман с мужчиной, которого хотелось задержать. Для этого Шустова стала очень строго следить за своим поведением. Особенно что касается известных недостатков. Например, она бросила курить. При мужчине. Она вооружилась жвачками, влажными салфетками, дезодорантами для рта и портативным кремом для рук – чтобы он не догадался, чем она занимается до свидания и сразу после. То есть мужчина был уверен, что Шустова не знает, как выглядит сигарета. Потом выяснилось, что ему все равно, курит она или нет, – но ведь понятно, что он лицемерил. Все мужчины хотят, чтобы женщина не курила и желательно ни с кем не спала до них. Так вот на втором месте у Шустовой в списке стояли опоздания. Нужно не просто быть как самка влюбленной и при этом не курить, а показать свое уважение к личности самца. Поэтому Шустова стала выходить из дома за час до свидания. Она ни разу никуда не опоздала, а некоторое количество раз даже ждала мужчину минут по двадцать. Из них три раза под дождем. И так как цель оправдывала средства, Шустова поставила перед собой еще и сверхзадачу. Дело в том, что она никогда себе ни в чем не отказывала. Ни в чем. Никогда. Стало известно, что это эгоизм. Или эгоцентризм. И Шустова стала себе кое в чем отказывать, чтобы произвести впечатление. В том, в сем – набралось достаточно. Поверьте. У нее даже синяки под глазами появились.

Интересно, что, когда они расставались, мужчина никак не мог сформулировать свои претензии к Шустовой. А она очень настаивала (я бы тоже на ее месте так поступила). Потому что одно дело не судьба, а другое дело – работа над ошибками. И это были бы очень полезные сведения для будущих проектов. Шустова звонила и звонила своему мужчине (постепенно становившемуся бывшим мужчиной) и задавала один и тот же вопрос «Ну?».

Таким образом она добилась очной встречи, на которую пришла, как обычно, до всех этих приключений. То есть на час позже. К ее удивлению, мужчина не просто сидел где назначено, но и очень обрадовался ее появлению. Просто удивительно. Очень обрадовался. Он тут же вскочил, и Шустова не успела даже произнести «Ну?», как оглохла от фальцета, носившегося по всей ее предыдущей жизни.