Читаем Птица колибри зимы не боится полностью

— Значит, удержался на уровне. Ярик помог. Я Лине обещал его вырастить. Вроде получилось. Но и он мне утонуть не дал.

— Как Ольга мне, — кивнула я и добавила: — Между прочим, я тоже невеста ничего себе. Не простая учительница, а замдиректора престижной гимназии.

Митя изобразил ужасный испуг.

— Никогда не думал, что заведу роман с замдиректора школы. Звучит угрожающе.

— Еще не поздно сбежать.

— А вот не дождетесь!

И он утянул меня в постель под пение утренних птиц.

Глава VIII

Несмотря на предсвадебную суету, мы продолжали с Митей встречаться. Тайно. Чтобы не смущать наших детей. Вот поженятся, решили мы, тогда и откроемся. И тоже поженимся, добавил Митя. Он рискнул снова сделать мне предложение! И мы словно вернулись на двадцать лет назад. Да и вели мы с Митей себя, как тогда. Правда, с некоторыми нюансами. В те годы мы скрывались от родителей. А теперь — от детей!

Ну не везет нашему поколению! Вечно наша любовь зависит от кого-то другого, и мы вынуждены прятаться. Я искренне надеялась, что это когда-нибудь кончится. Я, взрослая женщина, заместитель директора гимназии, незамужняя, без всяких обязательств, и он, генеральный директор солидной фирмы, взрослый самостоятельный человек, тоже совершенно свободный, а тем не менее мы оказались в такой глупой ситуации.

Хотя, положа руку на сердце, должна признаться, что тщательная конспирация придавала нашим отношениям особую остроту. Будь нам все можно, вероятно мы не испытывали бы такой бури эмоций. А мы с Митей радовались всему. Каждой уворованной у жизни свободной минуте, которую нам удавалось провести вместе. По-моему, я не любила так даже тогда, в двадцать. И как раньше мы, чтобы увидеться, иногда сбегали с лекций, так и сейчас Митя переносил на другое время важные деловые встречи, едва у меня в гимназии образовывалось окно в занятиях.

Выручала нас с Митей и верная Гетка. Она согласилась побыть еще какое-то время в демонстративно глубокой депрессии, кстати, почти настоящей.

— Накаркала, сама себе накаркала, — скорбно объявила она. — Ты представляешь, Катька, меня впервые в жизни действительно бросили. Конечно, в тоску впадать я по сему поводу не намерена, однако неприятно. Слушай, ты с Митей своим поговори, а? Может, у него есть подходящий приятель?

— Не знаю.

Я пока видела только одного из Митиных нынешних друзей — хозяина того самого итальянского ресторана, к которому мы тогда подъезжали и в который он меня через несколько дней сводил. Услышав об этом, Гета оживилась:

— Он итальянец?

— Внешне похож.

— Давай! — У подруги моей в глазах появился хищный блеск.

— Но вообще-то он оказался молдаванин, — уточнила я.

— Тоже нормально. Сойдет. Для меня все нации равны. Был бы мужик хороший. Он женат?

— Сложный вопрос. Кажется, он пребывает в состоянии между двумя женами. Бывшей и будущей.

— Интересный момент! — явно воодушевилась Гета. — Такого у меня еще не было. И ресторан с итальянской кухней. — Она причмокнула языком. — Слушай, Катька, может, мне последовать твоему примеру? Окручу его, выйду замуж и обеспечу себе достойную старость с итальянским рестораном. Так сказать, от одной жены ушел, а до другой моими стараниями не дойдет.

— Гетка, опасный признак. Ты — и замуж захотела.

— Просто тебе, дуре, завидую.

— Сплюнь через левое плечо! — суеверно воскликнула я. — Мы еще с Митей не поженились и пребываем пока на том же этапе, что и двадцать лет назад.

Гетка поплевала и вдобавок постучала кулаком себе по лбу. Ничего, мол, более деревянного рядом нету.

— В общем, если можно, пусть твой Митя меня со своим рестораном познакомит.

— Хорошо. Только я сама тебя познакомлю. На Ольгиной свадьбе. Мы там и будем ее справлять. Митя как раз договорился.

— Замечательно! И как романтично — познакомиться с мужиком на свадьбе.

В гимназии все стали делать мне комплименты, отмечая, что я поразительно хорошо выгляжу. А после того как завуч по воспитательной части подглядела, что меня на машине встречает Митя, расспросам не стало конца. Пришлось каждому и каждой объяснять, что сестра выходит замуж, а заезжал за мной будущий свекор, с коим мы вместе решаем множество возникающих хозяйственных проблем.

Однако не все поверили такому объяснению, потому что Ольга в один прекрасный день учинила мне форменный допрос:

— Ну-ка, сестрица Катя, раскалывайся, кто у тебя появился?

— С чего ты взяла?

— Это, мама Катя, не я взяла, а твоя директриса. Звонила сегодня тебе, попала на меня. И как бы невзначай, вкрадчиво спрашивает: «Оленька, вы, кажется, со старшей сестрой решили на пару личную жизнь устроить?» Я очень удивилась и отвечаю: про себя могу точно сказать, что скоро выхожу замуж, но Катя вроде бы нет. Я лично такого про нее не знаю. А она мне: «Ну как же, как же, к ней такой видный мужчина почти каждый день приезжает. И сама она так похорошела за последнее время». Я отшутилась: Катька радуется, что тяжкий груз в виде меня наконец скинула со своей шеи, вот, наверное, и похорошела. Но ты знаешь, она меня заинтриговала. Кто это к тебе в гимназию повадился ездить?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза