Птица малая

— Прости, — уныло произнес Эмилио. — Никто не согласовывал со мной накладные.

Молчание нарушили тихие возгласы ужаса.

— Это была канцелярская опечатка, — сказал он с искренней болью. — Мне вправду очень жаль. Я казню каждого, кто виновен в этом. Мы насадим их головы на колья…

София начала смеяться.

— О, Сандос, я всегда тебя любила.

— Нет, не любила, — обиженно сказал он. — Ты меня возненавидела, лишь только завидев.

— В самом деле? Значит, я была дурой. А насчет кофеина ты пошутил, правда? — осторожно спросила она.

— Разве я когда-нибудь шутил о подобных вещах?

— Только если считал, что я на это попадусь.

Ненадолго повисла пауза, а когда София вновь заговорила, в ее голосе слышалось спокойное достоинство, всегда восхищавшее его:

— Я рада, что выжила и могу с тобой опять говорить. Все изменилось. Руна теперь свободны. Ты был прав, Сандос. Ты был прав с самого начала. Бог хотел, чтобы мы сюда пришли.

Позади него раздались голоса других, бурно реагировавших на сказанное ею, а Эмилио ощутил, как Джон сдавил ему плечи, и услышал его яростный шепот:

— Ты слышал это — ты, придурок! Слышал?

Но его собственные глаза, казалось, сбились с фокуса; Эмилио обнаружил, что ему трудно дышать, и потерял нить разговора, пока опять не услышал свое имя.

— А Исаак? — спросил он.

Молчание наступило столь резко и тянулось так долго, что Эмилио, повернувшись в кресле, посмотрел на Франца.

— Связь в порядке, — тихо сказал Вандерхелст.

— София? — позвал Эмилио. — Последнее, что мы слышали: Исаак был очень юным. Я не хотел…

— Он давно меня оставил. Исаак… Он ушел много лет назад. Ха'анала последовала за ним, и мы надеялись… Но никто из них так и не вернулся. Мы столько раз пытались их разыскать, но война длилась очень долго…

— Война? — спросил Дэнни, но Сандос уже говорил:

— Все в порядке. Все в порядке, София. Что бы ни случилось…

— Никто не ожидал, что она затянется настолько! Ха'анала… О, Сандос, это слишком сложно. Когда ты спустишься? Я все объясню, когда ты доберешься до Галатны…

Эмилио словно ощутил удар в живот.

— Галатны? — спросил он почти неслышно.

— Сандос, ты там? О, бог мой, — выдохнула она, сообразив. — Я… я знаю, что с тобой тут произошло. Но все изменилось! Хлавин Китери мертв. Они оба… Китери мертв… много лет, — произнесла София затухающим голосом. Но затем заговорила твердо: — Теперь во дворце — музей. И я живу здесь… просто еще один кусочек истории.

Она умолкла, а Эмилио пытался думать, но на ум ничего не приходило.

— Сандос? — услышал он ее голос. — Не бойся. К югу от гор Гарну нет никаких джанада. Мы-и-ты-тоже в безопасности здесь. Честное слово… Сандос, ты там?

— Да, — сказал он, беря себя в руки. — Я тут.

— Когда ты сможешь спуститься? И сколько вас?

Вскинув брови, он повернулся к Карло и спросил:

— Через неделю?

Карло кивнул.

— Через неделю, София. — Он прокашлялся, пытаясь звучать уверенней. — Нас восемь, но пилот корабля останется на борту. Вниз спустятся четыре иезуита и два… бизнесмена. И я.

Она пропустила подтекст.

— Вам нужно приземлиться юго-восточнее Инброкара, чтобы не повредить огороды. Ты видел их? Мы зовем их робичоксами! Проводятся конкурсы на самые красивые и действенные проекты, но без призов, поэтому никто не делается пораи. Я пришлю за вами эскорт. Опасности нет, но мне уже трудно ходить, а найти дорогу сквозь огородные лабиринты невозможно, если ты не рунао… Только послушай меня! Я слишком долго прожила с руна! Сипадж, Мило! Кое-кто всегда так болтал? — смеясь, спросила София. Сделав паузу, она перевела дух и сбавила темп. — Эмилио, не жди, что я такая же, какой была. Я теперь старуха. Я — развалина…

— А разве не все мы? — спросил Эмилио, уже вполне владея собой. — И если ты развалина, — прибавил он мягко, — то роскошная… Мендес, ты будешь Парфеноном! Главное — ты жива, невредима и благополучна.

Он вдруг обнаружил, что говорит искренне. В данную минуту лишь это и имело значение.

33

Ракхат

Октябрь 2078, земное время

Потом София поговорила с обладателем приятного итальянского голоса насчет товаров и обсудила с пилотом координаты и траекторию полета. Предварительно наметили посадить катер у реки Пон, но договорились ежедневно выходить на связь для вопросов и согласований, пересмотров и корректировок. Неловкое прощание с Сандосом, а затем… она снова оказалась на Ракхате — одна, в тихой комнате, схороненная вместе со своими воспоминаниями, вдали от суеты и болтовни.

Теперь во Дворце Галатны не было зеркал. Без каких-либо напоминаний о реальности, которую Сандосу предстоит узреть, София Мендес могла — на какое-то время — представлять себя стройной и энергичной, ясноглазой и полной надежд. Надежды, по крайней мере, остались… Нет, осуществились. «Бывают справедливые войны, — подумала она. — И искупительные жертвы… О, Сандос, — подумала София. — Ты вернулся. Все это время я знала, что ты вернешься…»

(Вернешься.)

— «Исаак, — вспомнила она, цепенея. — Ха'анала».