Птица малая

Эта работа заняла несколько часов, что стало одной из причин, почему Джимми Квинн проснулся на следующее утро так поздно, — но лишь одной из причин. Эйлин Квинн как-то заметила, что разбудить Джимми — почти то же, что воскресить мертвого; Джимми никогда не любил подниматься рано и даже в космосе ненавидел утро. Поэтому когда он, справившись с раздражающими трудностями гигиены в невесомости, вплыл в общую комнату, то был готов извиняться за то, что задержал пробный запуск. К его удивлению, Энн и Джордж еще не вышли к завтраку, так что в итоге Джимми оказался не последним. Как всегда молчаливый в это время суток, он принялся за еду, высосав тюбики кофе и омарового супа, обнаруженные им в контейнерах с едой. И только после того, как кофеин начал действовать, Джимми осознал, что все вроде бы чего-то ждут.

Он уже собирался спросить у Д. У., на какое время запланирован запуск двигателя, когда из комнаты Энн и Джорджа донесся смех. Повернувшись, Джимми сказал:

— Чем они там занимаются?

Он счел этот вопрос вполне невинным, но Эмилио прыснул, а Д. У. закрыл лицо руками. Алан Пейс явно очень старался ничего не замечать, но Марк смеялся, и плечи Софии тряслись, хотя ее лица Джимми не видел, поскольку она удалилась в угол кухни.

— Что… — начал он снова, но тут Энн всхлипнула, а затем из их каюты раздался голос Джорджа:

— Ну, болельщики, мы переживаем большое разочарование в Стране Фантазий.

У Д. У. это вызвало хохот, но Алан сохранил невозмутимость и произнес:

— Полагаю, эта трудность как-то связана с третьим законом Ньютона.

Все еще пребывая в своем утреннем отупении, Джимми с минуту подумал над его фразой, после чего рассеянно обронил:

— Каждое действие вызывает равное противодействие…

И тут до него стало доходить.

— Похоже, у старины Джорджа проблема с точкой опоры, — прокомментировал Д. У., что даже у Алана Пейса вызвало смех.

Марк Робичокс оттолкнулся, направившись к шкафу с инструментами, и через пару минут поплыл обратно, улыбаясь, точно серафим, эдакий архангел Гавриил средних лет, и неся рулон серебристой клейкой ленты двухдюймовой ширины. Чуть приоткрыв дверь в комнату Энн и Джорджа, он одной рукой просунул рулон внутрь, как туалетную бумагу гостю, испытывающему затруднения. Одновременно к ним воззвал звучный телевизионный голос Карла Майдена, подпорченный легким испанским акцентом:

— Лента для труб. Не выходите без нее из дому.

Энн завизжала от смеха, но Джордж завопил:

— Мы не могли бы получить здесь хоть чуточку гравитации? А Д. У. заорал в ответ:

— Не-а. Все, что у нас есть, — это левитация.

Вот так началось первое утро иезуитской миссии на Ракхат.

— Что ж, дамы и господа, «Стелла Марис» находится на пути из Солнечной системы, — объявил Джимми с командного мостика спустя замечательно короткое время после того, как они легли на курс.

Раздались нестройные аплодисменты. Обхватив узловатыми пальцами чашку с кофе, Д. У. перегнулся через стол и лукаво произнес:

— Мисс Мендес, полагаю, теперь вас можно квалифицировать как чемпиона среди странствующих евреев всех времен.

София улыбнулась.

— Он ждал несколько месяцев, чтобы ввернуть эту фразу, — фыркнул Джордж, следя за часами и видя, как появляются первые расхождения.

— Мы уже прилетели? — радостно спросила Энн.

В ответ прозвучали неодобрительные восклицания и стоны.

— Пожалуй, это смешно, — серьезно сказал Эмилио, накрывая на стол, — по крайней мере на мой невзыскательный вкус.

С момента включения двигателей они обзавелись привычной силой тяжести, и пребывание внутри астероида, летящего к Альфе Центавра, весьма скоро стало казаться им обычным делом — неважно, насколько безумной была эта затея объективно. На то, что они заняты чем-то экстраординарным, указывали только два дисплея с часами-календарями, установленные в общей комнате, за которыми Джордж сейчас зачарованно наблюдал, приоткрыв рот. Корабельные часы, на которых от руки было начертано «МЫ», выглядели нормально. Часы земного времени, помеченные надписью «ОНИ», были откалиброваны с поправкой на расчетную скорость астероида.

— Смотрите, — сказал Джордж. — Уже началось. На земных часах секунды бежали заметно быстрей.

— Меня это до сих пор ставит в тупик, — бросив взгляд на часы, сказал Эмилио, раскладывая салфетки, из-за которых Энн и Д. У. крупно поспорили несколько месяцев назад. Аргумент Энн был таким: «Я отказываюсь проводить полгода, любуясь, как вы, парни, вытираете рты рукавами. Не вижу причин превращать полет в тест на способность выносить мерзких мачо. Доберемся до места — вволю натерпимся тягот и лишений». «Салфетки и скатерти — дурацкая трата грузовместимости», — возражал Д. У. В конце концов София заметила, что матерчатые салфетки весят восемьсот граммов и нечего из-за них поднимать крик. «Кофе, — сказала София, — вот о чем стоит кричать». Слава Богу, подумал Эмилио, что женщины выиграли и этот спор.