Птица малая

– Доктор Эдвардс дурно влияет на вас, – с чопорным неодобрением заметил Эмилио, а затем, не меняя тона, продолжил: – Что до дерьма, раз вы его помянули, то оно, безусловно, подходит под общие правила разделения склонений на пространственные и невизуальные; но вот как насчет пуканья? Следует ли склонять пуканье, как невизиуальное, или рунао относит такой запах к категории, которая предполагает существование чего-то твердого? Ваше легкомыслие неуместно, Мендес. Это серьезный лингвистический вопрос. Мы можем написать на эту тему еще одну статью, уверяю вас. София вытирала слезы.

– И где опубликуем? В «Межпланетном журнале» или в «Кишечных газах и неприличных звуках»?

– Погодите! Это другая категория. Звук. Легкий. Невизуальный. Должен быть. А может, нет. Попробуйте енроа.

– Ну конечно! Я ухожу. С меня довольно, – объявила София. – Слишком жарко, а теперь еще и слишком глупо.

– По крайней мере, не самодовольно, – заметил он. Разбуженная смехом Аскама зевнула и, выгнув шею, посмотрела на Эмилио:

– Сипадж, Мило. Что такое «самодовольно»?

– Давай поглядим, – весело предложила София, делая вид, что заглядывает в словарь, и нарочно говоря непонятно для Аскамы. – Вот, пожалуйста! «Самодовольный». Тут говорится: «Сандос запятая Эмилио; смотри также „несносный“».

Проигнорировав слова Софии, Эмилио ответил Аскаме с непоколебимой уверенностью:

– Это термин для выражения нежности.

Собрав игрушки Аскамы и компьютерные блокноты, они отправились обратно к скальным жилищам, освещаемым косыми лучами, – одно солнце уже село, второе быстро опускалось, и лишь третье, намного более тусклое, солнце находилось в небе сравнительно высоко. Несмотря на жару этих дней, Джимми Квинн полагал, что погода может скоро измениться. Проливные дожди ослабли, а жара в последнее время сделалась суше и уже не так выматывала. На сей счет руна мало что сообщали. Погода просто существовала, и комментировать ее не имело смысла – если не считать гроз, наводивших на них ужас и вызывавших множество разговоров.

София вернулась в квартиру намного раньше Эмилио и Аскамы, задержанных стайкой детей, которые сомкнулись вокруг Сандоса, упрашивая и требуя, надеясь, что в его руках появятся какие-нибудь новые предметы, вызывающие удивление и восторг. Большинство Ва Кашани во время жары дремало, и деревня как раз просыпалась для второго цикла дневной активности. По пути Эмилио останавливался на узких тропках, чтобы поговорить с жителями, задерживался на террасах, восхищаясь новым навыком ползунка или льстя ребенку вопросом, который позволял тому показать какие-нибудь новые знания, принимая маленькие кусочки еды или глоток чего-то сладкого. Когда он добрался домой, наступили сумерки и Энн уже зажгла походные фонари – источник безмолвного интереса среди руна, которых, возможно, приводили в смятение не только крошечные, с одной радужной оболочкой глаза их гостей, но и техническая компенсация этого изъяна.

– Малыш у Аучи уже ходит, – объявил Эмилио, входя с террасы в сопровождении Аскамы и трех ее приятелей, вцепившихся в разные его конечности и наперебой гомонивших.

Энн вскинула взгляд:

– У Сувай тоже. Разве это не прелестно? Когда человеческий ребенок просто плюхается на попку, эти дети выставляют хвостики и подхватывают себя. На свете не много вещей столь же очаровательных, как функционирование незрелой нервной системы.

– Кто-нибудь видел хотя бы одного младенца? – спросил Марк из своего угла большой комнаты. В это утро он завершил приблизительную перепись местного населения; по правде говоря, пока ему было трудно различать особи. – Популяционная структура тут весьма странная, если не допустить, что размножение происходит сезонно, – здесь имеются возрастные когорты с большими интервалами между ними. И мне кажется, что детей должно быть намного больше, учитывая число зрелых взрослых.

– А по-моему, тут множество детей, – устало произнес Эмилио, стараясь говорить чуть громче того пронзительного ора, который устроили четверо малышей. – Легионы. Орды. Армии.

Энн и Марк затеяли дискуссию о детской смертности, за которой Эмилио старался следить, но не мог, потому что Аскама тянула его за руку, а Кинса пытался вскарабкаться на спину.

– Но все они кажутся такими здоровыми, – говорила Энн:

– Здоровыми и громкими, – сказал Эмилио. – Сипадж, Аскама! Асукар хауас Джорди. Кинса, тупа синчиз кджна, дже? Джордж, пожалуйста, займи их на десять минут! Джимми?