Птица не упадет

Хелен быстро встала. Она не хотела и дальше смущать его и портить настроение, поэтому прошла к печи.

— Все готово, — объявила она. — Если хочешь, можно есть.

Она села напротив него, наслаждаясь его аппетитом, намазывая толстые ломти хлеба желтым деревенским маслом и следя за тем, чтобы его стакан был все время полон.

— А ты не ешь?

— Я не голодна.

— Ты сама не знаешь, что теряешь.

— Лучше, чем тебе готовили другие девушки? — игриво спросила она, и Марк опустил глаза к тарелке и деловито принялся накалывать кусок на вилку.

— Никаких девушек не было.

— Марк, неужели ты думаешь, что я поверю? Такой красивый молодой человек — и эти французские девушки. Бьюсь об заклад, ты сводил их с ума.

— Мы были слишком заняты, и к тому же…

Он замолчал.

— Что к тому же? — настаивала Хелен, и он какое-то время молча смотрел на нее, потом заговорил. Неожиданно ему стало легко говорить с ней, сознание свободы, новое настроение возбуждало его, от сытной еды и выпивки он размяк. И говорил так, как никогда ни с кем не разговаривал, а она отвечала ему с мужской откровенностью.

— Марк, это вздор. Не все женщины больны, только уличные.

— Да, я знаю. Я не верю, что все девушки подряд… но ведь я мог только с ними… — он остановился. — А у других девушек появляются дети, — неловко закончил он.

Она рассмеялась и радостно захлопала в ладоши.

— Марк, золотко! Это не так-то просто, знаешь ли. Мы с Фергюсом женаты уже девять лет, а у меня нет детей.

— Ну, — нерешительно заговорил Марк, — я не имел в виду тебя, когда говорил все это. Ты не такая. Я говорил о других девушках.

— Не уверена, похвала это или оскорбление, — посмеивалась она.

Конечно, она знала, что он девственник. Его окружала Аура прозрачной, сверкающей невинности, непрактичности и неловкости в обращении с женщиной, ореол той своеобразной застенчивости, которая быстро пройдет, но которая извращенным образом обостряла ее возбуждение. Хелен коснулась его обнаженного предплечья, наслаждаясь ощущением молодых сильных мышц, не в силах отнять руку.

— Конечно похвала, — торопливо заверил Марк.

— Я тебе нравлюсь, Марк?

— Ну да. Ты мне нравишься больше чем всякие там девушки.

— Понимаешь, Марк, — Хелен наклонилась к нему и перешла на низкий хриплый шепот, — я не больна, и у меня не будет ребенка. — Она подняла руку и коснулась его щеки. — Ты красивый мужчина, Марк. Ты мне понравился с первой минуты, как подошел к нашему дому, точно заблудившийся щенок.

Она подошла к двери, повернула ключ, погасила свет. В маленькой кухне стало темно, но из коридора падал луч света.

— Пошли, Марк. — Она взяла его за руку и заставила встать. — Пойдем спать.

У двери спальни Марка она поднялась на цыпочки, легко поцеловала его в щеку и, не сказав больше ни слова, выпустила его руку и ушла.

Марк неуверенно смотрел ей вслед. Ему хотелось окликнуть Хелен, побежать за ней, но одновременно он испытывал облегчение оттого, что отчаянное падение в неизвестное внезапно прекратилось. Дойдя до двери своей спальни, она, не оглядываясь, вошла в нее.

Раздираемый противоречивыми чувствами, Марк ушел к себе. Медленно разделся; разочарование взяло верх над облегчением, и, складывая одежду, он прислушивался к негромкой возне Хелен за тонкой стеной.

Улегшись на свою узкую железную кровать, он лежал неподвижно, пока не услышал легкий щелчок замка в соседней двери; тогда он вздохнул и взял с тумбочки книгу. Он еще не брался ее читать, но, может быть, политический текст отвлечет его и поможет уснуть.

Его дверь неслышно раскрылась. Марк не слышал, как Хелен прошла по коридору. Она вошла в его комнату. На ней был атласный халат персикового цвета, она расчесала волосы и заново коснулась губ помадой.

Она старательно закрыла за собой дверь и прошла по комнате, качая бедрами под волнующимся атласом.

Оба молчали. Она остановилась у его кровати.

— Ты прочел книгу, Марк? — негромко спросила она.

— Не всю, — ответил он, откладывая книгу.

— Ну, сейчас не время дочитывать, — сказала она, неторопливо расстегнула халат, сняла его и бросила на спинку стула.

Она стояла, обнаженная, и Марк ахнул. Такая гладкая!

Он почему-то не ожидал этого и все смотрел, как Хелен стоит рядом с ним. Кожа у нее желтоватая, как старинный фарфор, и блестит на свету. Марк почувствовал, как все его тело напрягается от сексуального возбуждения, и попытался подавить его. Он старался думать о Фергюсе, о том, что тот ему верит. «Позаботься о Хелен, парень, и о себе». Груди у нее слишком большие для такого стройного тела, тяжелые, чуть обвисшие, почти переспелые, гладкие и круглые, с поразительно крупными сосками, розовато-коричневыми, размером с хорошую виноградину. Хелен придвинулась, ее груди качнулись, и Марк увидел, что вокруг сосков вьются редкие черные волоски.

Под мышками тоже небольшие пучки волос, темных и блестящих, а под белым животом их гораздо больше, целый клубок.

Эти волосы особенно возбудили его, такие темные на фоне светлой кожи… он не мог оторваться от них. Все мысли о чести и доверии исчезли, он чувствовал, как внутри него рушится стена.