Птица-пересмешник

если вы действительно хотите видеть их в Доме п'авительства, то уве'яю вас, они будут де'жать себя достойно и не докучать джентльменам.

– Черт возьми, – сказал губернатор.

Одри и Питер последовали далее, по пути выпив еще по стакану. Внезапно до них долетел сердитый голос капитана Паппаса, о чем-то торговавшегося с лордом Хамме-ром.

– Точно, – говорил Паппас. – У меня остались все бумаги, которые этот недоносок Лужа отдал мне на хранение. Но это было еще до того, как мы его раскусили.

– Так, – сказал лорд Хаммер, – а что конкретно представляют собой эти бумаги?

Паппас нахмурился еще больше.

– А почем я знаю? Я никогда не читаю чужих частных бумаг. Теперь этот недоносок изгнан с острова – так, как по-вашему, что мне делать с ними?

Он уставился на лорда Хаммера своими крохотными черными глазками, стараясь изобразить на лице святую невинность.

– Ну а если, – осторожно начал лорд Хаммер, – мы вместе изучим бумаги Лужи, то, может быть, вместе придем к заключению, что с ними делать? А?

– О'кей, – сказал капитан Паппас и улыбнулся широкой золотозубой улыбкой мошенника с большой дороги. – Ну что, завтра я принести их все гуртом, чохом! Идет?

– Откуда у него бумаги Лужи?! – в изумлении прошептала Одри.

– Он грек, и этим все сказано, – объяснил Питер.

Следующими звуками, которые долетели до ушей наших влюбленных, было гоготанье швейцарцев из природоохранной делегации, которым адмирал читал долгую, несколько путаную лекцию по европейской истории.

– Когда мы бились при Ютландии, ваши бравые парни находились справа от нас, – произнес он, и от волнения его глаза увлажнились. – Развертывание кораблей в боевой порядок…

– Да как же так, сэр? – перебил его швейцарец, который во всем любил точность. – У нас же нет флота.

– Как нет?! – изумленно спросил адмирал. – Не может такого быть! У всех есть.

– Но Швейцария – маленькая страна, – сказал швейцарец, складывая руки чашечкой, словно изображая птичье гнездо. – Мы со всех сторон окружены сушей!

– Тьфу! – сказал адмирал. – Терпеть не могу сражаться на суше! Прислушайтесь к моему совету: обзаведитесь флотом – и будете непобедимы!

Одри и Питеру не хотелось больше слушать. Так, а вот и сам Кинги в своем изысканном халате! Он с нежностью смотрит на сэра Ланселота, который так захвачен всеобщей атмосферой празднества, что на его всегда суровом лице нет-нет да и проскользнет улыбка.

– Я очень рад, – проворковал сэр Ланселот, – что привез вам добрые новости от герцога Пейзанского. Он очень просил меня вам о нем напомнить.

– О, милый Бертрам, – сказал Кинги, просветлев лицом. – Он был моим замечательным однокашником в Итоне! Не знаю почему, но мы все его звали «Бертрам-тарарам»!

Не было похоже, чтобы сэра Ланселота это как-то тронуло. Он крепче сжал в руке стакан и оглянулся.

– Я очень рад, что нам удалось найти столь блестящее решение этой проблемы, – сказал он.

– Нам здесь, на Зенкали, – сказал Кинги, – обычно худо-бедно удавалось вести дела на благо острова. Корю себя за то, что недооценивал вас, видя в вас лишь разумного и сочувствующего мне человека.

– Спасибо, спасибо, – сказал сэр Ланселот, сияя от удовольствия. – Я так рад слышать это, ваше величество! Мы, ревнители охраны природы, всегда во все суемся, всегда вставляем палки в колеса, и нам ой как трудно убеждать людей, что все это для их же блага. Люди думают, что мы помешались на любви к животным, ставя их выше интересов человека.

– Согласен, – сказал Кинги. – По-моему, все, что здесь произошло, лишний раз подчеркивает сказанное вами. Без понимания биологической архитектоники нашего острова мы могли бы в одночасье погубить и его экономику, и самих себя.

– Именно так, – сказал сэр Ланселот. – Истории, подобные той, что имела место в нашем микрокосме, происходят повсюду в мире, и, как правило, последствия их бывают более прискорбными.

– Хорошо, что мы здесь, на Зенкали, обладаем достаточной властью для принятия решений, – сказал Кинги. – Я всегда чувствовал, что во многих странах мира власть слишком распылена, чтобы быть эффективной. Демократия по-своему хороша, но подчас при помощи диктатуры – в мягкой, разумеется, форме – можно добиться большего.

– Положимте, что так, – с сомнением сказал сэр Ланселот.

– А вот и счастливая парочка, благодаря которой заварилась вся эта каша, – сказал Кинги и обхватил своими могучими руками Питера и Одри за плечи. – Милая Одри, – сказал он. – Вы сегодня выглядите счастливой как никогда! Не потому ли, что вы решили взять себе в мужья честного малого в лице Питера Флокса?

– О да, – сказала улыбающаяся Одри. – Я решила: в чем он нуждается больше всего, так это в сварливой жене.

– Ему следовало бы почитать за счастье, что на него будет ворчать такая красавица, как вы, – сказал Кинги. – И я открою вам секрет: наш благодарный остров подарит вам на свадьбу плантацию деревьев амела.

– О, Кинги, – сказала Одри. – Вы так щедры!

– Скорее предусмотрителен, – сказал Кинги. – Я надеюсь, что благодаря этому Зенкали станет вашим родным домом навсегда.

– Не сочтете ли вы «оскорблением величества», если я поцелую вас? – спросила Одри.