Птица счастья

– Где Пушкин и где дороги?! Меня туда зачем?

– Это новая веха нашего инновационного развития города. Въезд будет разрешен для каршеринг-автомобилей за половину стоимости для частных авто! И вообще, не твое дело спрашивать, твое дело публику очаровывать.

– Эта инновация как королева красоты в Венесуэле – национальная иллюзия с кучей пластических операций.

– Я тебя комментировать не просил, умник! Освободили помещение!

Ребята вышли из здания с дверьми резными и на пороге встретили Валеру.

– Какие люди! – раскинул он руки в приятном удивлении.

– Здравствуй, Валерий, – поприветствовали его крепким рукопожатием братья.

– Попили вы тогда моей кровушки, разгильдяи!

– Мы любя, Валерон!

– Я тебе не Валерон, Василий, я – Валерий Эдуардович при исполнении.

– Иди-беги, твое начальство пока в хорошем настроении.

– И тебя, Сереж, притянули? – Валера переключил внимание на второго брата.

Вася раскрыл карты сам:

– Мы его книгу издадим под моим именем!

– А что же не под его?

– А мы теперь одно!

– Вот оно как, одна голова хорошо, а две – лучше?

– Да! Ты сам как? В Москве обжился?

– Да… Квартиру дают в районе Ж., скоро женюсь.

– Далеко что-то, не?

– Молвят люди, что где-то далеко пожары целые леса слизывают. А я буду жить с переселенцами от реновации в получасе езды от Москвы, это разве далеко? Ключи в следующем месяце вручат. Парковки, потолки –во какие (Валерий снова раскинул свои мощные руки). Для птенцов, правда, клетки скромные, но мы-то с Агатой придумаем что-нибудь на этот счет. Так, вызывают меня, я пошел, парни, еще увидимся! Ты как, Вась, после контузии оправился? – успел он спросить вслед.

– Какой контузии? – как ни в чем не бывало переспросил Александров.

– Хе… молодец! Ну все, бывайте…

Братья загрузились в авто и отправились домой. Сережу смущала и одновременно манила возможность издать книгу… Творчество его искало выхода, готовое пролиться в стихотворных откровениях юной и вдохновленной души.

Дома на столе он увидел планшет с речью для выступления:

«Благодаря этим мерам город обретет новый облик: вздохнет свободными проспектами, улицами и бульварами! Шагнем навстречу экологичному образу жизни!» «Экология – это хорошо, – поразмыслил Сережа, – да и для езды на скейте будет больше места!»

Встреча с владельцем издательского дома была назначена в пору, когда центр города уже был свободен от машин простых работяг, и Сережа быстро и без включенных сирен добрался до места встречи. Минин в последний момент заявил, что не сможет присутствовать, и прислал Петю вместо себя. Затем, чтобы Сережа случайно не выдал, что братьев двое. Это было принципиальным условием Льва Константиновича для Сережиного знакомства.

После нескольких селфи с Сережей для птичьей соцсети и поддержания интереса к своей персоне со стороны Кристины, которая не знала про двойника, Петя пошел в издательство господина Кальмана. Петя сознательно не раскрывал своей пассии гостайну о двух братьях, будучи человеком мнительным и осторожным. От посторонних Сережу держали вдалеке, он ускользал, как силуэт в сумерках или густом тумане, и никто не замечал подмены и разницы в поведении.

Главный редактор Кальман встречал радушно. Улыбка подкупала искренностью, за ним хотелось следовать, с ним хотелось говорить, к нему было боязно прикоснуться, отчего первое рукопожатие Сережи вышло куцым:

– Я ожидал бойцовской хватки от вас, молодой человек. Написавший эти строки полон решимости, – главный редактор взглядом указал на распечатку стихов Сережи и не забыл пожать руку и Петюне.

– Спасибо, что согласились встретиться, Хаим Семенович.

– Ты сейчас либо лукавишь, либо действительно скромный юноша, – он пристально наблюдал за смущением Сережи.

– Ну вот, очередная иллюзия, порожденная СМИ и интернетом, разрушена, – Хаим Семенович был заинтригован. Парень совсем не соответствовал своему медийному образу. Владелец издательства наблюдал, что горделивое создание на поверку оказалось существом чувствительным. – Это вы удостоили меня чести познакомиться с вами лично и доверили свои творения!

– Мне очень приятно, что вы прочитали, а в том, что моя личность интересна, это заслуга, увы, не моя. А солнца русской литературы и господина Минина.

– Я думаю, что вы недооцениваете себя, юноша.

Петюня уткнулся в телефон. Ассистент принес чай. Хаим Семенович продолжал изучать и прощупывать Сережу. Он высказал искреннее восхищение несколькими стихами и обсудил с Сережей ряд образов и идей из рукописи. После восхваления проделанной работы Кальман с максимальной деликатностью спросил:

– Скажи, мой мальчик, а Лев Константинович же не читал то, что ты написал?

– Я думаю, что не читал, а что?

– Мысли, которые ты излагаешь… В силу твоей юности они несколько радикальные, а после прочтения господином Мининым могут быть восприняты как бунтарские и… крамольные.

Сережа закусил внутреннюю сторону нижней губы и задергал ногой. Его не отучали от этой привычки специалисты, но тик возвращался в стрессовых ситуациях. Хаим Семенович как человек чуткий и деликатный постарался вернуть расположение юноши: