Птица солнца

Из-за горизонта мощными стройными колоннами возникали все новые отряды. Они разворачивались и занимали свои места в общем построении, как будто ими руководил единый мозг – так отзываются на неслышные сигналы косяки рыб или караваны перелетных птиц. Казалось, это не собрание отдельных людей, а единый организм, невероятно огромный, состоящий из разрозненных частей, но работающий на редкость слаженно. В полуденном зное долины Хасан, вздрагивая, смотрел.

Движение на северном берегу прекратилось, и сомкнутые ряды черных воинов окутала тишина. Эти тишина и неподвижность казались более грозными, чем предшествующее движение, вся долина замерла в ожидании, напряжение становилось почти непереносимым. Хасан выругался и хотел встать.

– Я не стану потворствовать капризам дикаря. Это оскорбление. Мы уходим. Пусть сам придет к нам, если хочет поговорить. – Но, не завершив движения, он снова сел на подушки и замолк.

Заговорил его брат:

– Похоже, мир, каким мы его знали, изменился, брат, – сказал Омар. – То, что было истинно вчера, сегодня ложно.

– Что ты советуешь?

– Надо познать новую истину и обдумать ее. Нужно извлечь выгоду из нового положения, если возможно.

На противоположном холме началось движение, ряды зашевелились – так раздвигаются тростники, когда проходит лев. Шейхи напрягали зрение, спрашивали у стражников, что происходит, но ответы тонули в океане звуков. Земля дрогнула от топота сотен тысяч ног, воздух задрожал от ударов копьями о щиты, и на заполненных холмах тысячи глоток в один голос выкрикнули приветствие царю.

Буря звуков прокатилась по долине и эхом замерла в небе и на южных холмах. Снова тишина и неподвижность, потом большая военная лодка с пятьюдесятью гребцами отчалила от песчаного берега и быстро заскользила по зеленым водам к острову.

Из лодки на берег вышел человек и стал подниматься туда, где под сикамором ждали шейхи. То обстоятельство, что он прибыл без охраны, говорило о пренебрежении, а значит, заявляло о силе и неуязвимости.

В плаще из шкуры леопарда, в сандалиях, но без каких бы то ни было украшений или оружия, он остановился перед шейхами, высокий и худой, и те словно бы съежились перед этим огромным человеком.

Он посмотрел на них свирепыми желтыми глазами хищной птицы, глазами, которые проникали в самую душу.

– Я Манатасси, – сказал он глубоким мягким басом. – Черный Зверь. – Братья сдержали удивление: дикарь бегло говорил на их языке.

– Я Хасан, шейх Софалы, принц Мономатапы и наместник императора Чана.

– Вы любите желтый металл. – Манатасси произнес это как обвинение, и Хасан смешался. Он моргнул и посмотрел на Омара.

– Да, – согласился Омар, – любим.

– Я дам вам достаточно, чтобы вы были довольны, – сказал Манатасси.

Омар облизнул губы, неосознанно выдав алчность, и улыбнулся.

– У тебя много драгоценного металла? – спросил Хасан. Столь прямолинейное начало переговоров вызвало у него отвращение. Этот дикарь не понимал тонкостей дипломатии. Но золото, особенно в количествах, на которые намекал этот самозваный черный зверь, стоило небольшой бестактности. – Откуда же он?

– Из сокровищницы Ланнона Хикануса, Великого Льва Опета и царя четырех царств, – ответил Манатасси.

Хасан нахмурился.

– Не понимаю.

– Значит ты дурак, – сказал Манатасси, и Хасан вспыхнул. Резкий ответ уже вертелся у него на языке, но брат предостерегающе сжал его руку.

– Объясни, – сказал Омар. – Ты намерен воевать с Опетом?

– Я уничтожу его – его народ, его города, его богов. Я не оставлю от него ни следа, ни одной живой души. – Негр-исполин задрожал, на лиловых губах показалась пена, на изуродованном лице выступил пот.

Омар тонко улыбнулся.

– Мы наслышаны о битве у крепости Сетт.

Манатасси взревел, как от боли. Он подскочил к шейху, выпростал из-под плаща когтистую железную руку и ткнул ее в лицо Омару. Тот отступил за брата.

– Не смейся надо мной, человечишка, не смейся, или я вырву твою печень.

Омар взвыл от ужаса, и пот побежал по его бороде.

– Мир, – торопливо вмешался Хасан. – Мой брат просто хотел сказать, что легионы Опета нелегко уничтожить.

Манатасси глотнул воздуха, все еще дрожа от гнева. Он отвернулся, подошел к самому берегу и стал смотреть на воду. Плечи его поникли, грудь поднималась рывками, но постепенно он успокоился и вернулся к шейхам.

– Видите их? – Он указал на армию, от которой почернели холмы.

– Только число – разве этого довольно? – спросил Хасан. – Ты бросаешь вызов могущественному противнику.

– Я покажу, – сказал Манатасси и поднял железную руку. Из лодки мигом выскочил и подбежал к нему один из командиров и встал на колени.

Манатасси произнес несколько слов на венди и указал на реку. Радость осветила темное лицо военачальника. Он вскочил на ноги, отсалютовал, побежал к лодке, и она тут же отплыла к северному берегу.

Шейхи с удивлением и интересом созерцали новое движение, начавшееся среди воинов на противоположном берегу. Двумя мощными колоннами те устремились в воду, отчего Хасан с тревогой воскликнул:

– Они безоружны.