Птица солнца

— За мной! — Хай собрал Ланнона, Бакмора и еще нескольких, и они тесной группой вырвались из толпы и побежали ко входу в пещеру, задыхаясь и кашляя в густом маслянистом дыму. Хай размахивал топором, прорубая дорогу, и пятеро беглецов достигли входа в пещеру, но Бакмор получил удар по ребрам. Он прижал к ране кулак, силясь остановить поток крови. Хай переложил топор в другую руку и помог Бакмору подняться по ступеням в пещеру. Кровь Бакмора, горячая и вязкая, стекала по боку Хая. На верхней ступени Бакмор опустился на колени.

— Мне конец, Хай, — выдохнул он.

Хай поднял его и понес. Усадил у стены пещеры.

— Бакмор, — задыхаясь, сказал он и запрокинул ему голову, чтобы посмотреть в лицо. На него взглянули невидящие глаза, мертвые и остекленевшие.

— Идут! — крикнул Ланнон.

Хай схватил топор и встал рядом с ним, чтобы встретить нападающих в проходе. Вчетвером — Хай, Ланнон и два легионера — они удерживали вход так долго, что перед ним выросла груда трупов.

Затем появились лучники, и в проходе просвистели первые стрелы. Одна из них попала легионеру в горло, и он упал, захлебываясь темной кровью.

— Здесь не спрячешься, — закричал Хай. — Назад в храм. Они побежали по проходу; вслед им дали второй залп.

Стрела ударила в шлем Хая и отскочила в стену, выбив поток искр, другая пробила дыру в панцире последнего легионера и застряла в позвоночнике. Ноги его подогнулись. Он из последних сил пополз, волоча искалеченное тело.

— Прошу о милости, мой господин, — закричал он в ужасе перед холостящим лезвием, перед тем, что ему, еще живому, вспорют живот. — Не оставляй меня им, высокорожденный.

Хай затормозил, крикнул:

— Беги, Ланнон. Я за тобой, — и побежал назад. Ползущий легионер увидел его.

— Баал да благословит тебя! — воскликнул он и сорвал с головы шлем, склоняя голову и подставляя шею.

— Иди с миром! — сказал ему Хай, одним ударом топора отрубил голову и тут же повернулся и побежал. Стрела попала Хаю в лицо под глазом, скользнула, разорвав щеку до кости и повисла, впившись острием в его плоть.

Хай вырвал ее и побежал вслед за Ланноном.

Вместе они пересекли пещеру Астарты — их шаги гулко отдавались под сводчатыми стенами — обогнули зеленый неподвижный бассейн, достигли входа в храм. Следующая волна стрел настигла их. Ланнон споткнулся, и они очутились в храме.

— Сможем мы продержаться здесь? — спросил Ланнон.

— Нет. — Хай остановился, чтобы перевести дух. — Архивы. — Тут он посмотрел на Ланнона. — Что с тобой, государь?

— Я ранен, Хай.

Из щели в доспехах у левой подмышки торчала стрела. Она торчала под таким углом, что Хай почувствовал холод отчаяния. Острие вонзилось где-то около сердца. Рана смертельная, ни один человек не может от такой оправиться.

— Что там? — спросил Ланнон. — Я не чувствую боли, Хай. Должно быть, пустяки.

— Тебе повезло, — ответил Хай и обломил древко, оставив короткий обломок торчать из раны. — Идем, — сказал он и повел Ланнона через храм к архивам.

— Солнечная дверь? — спросил Ланнон.

— Только в крайнем случае, — сказал Хай. — Только если больше ничего не останется. — И он увлек Ланнона в каменный коридор.

— Твое лицо. — Ланнон смотрел на Хая в мерцающем свете факелов, как будто впервые увидел зияющую рану на щеке.

— Неплохое украшение, — сказал Хай, отрывая полосу от одежды и делая грубую перевязь для левой руки Ланнона. — Можешь пользоваться ею? — спросил он.

Ланнон несколько раз сжал и разжал пальцы.

— Хорошо, — кивнул Хай и взял в левую руку заостренную сторону щита Ланнона. (Перевязь поможет удержать тяжесть.) Хай наклонил голову, прислушиваясь к шагам, голосам и звону оружия в храме Астарты. — Идут, — сказал он. — Искать проход будут недолго.

И тут же из комнаты стражи показался и всмотрелся в помещение архива первый из них. Мерцающий свет факелов и дым делали этого человека огромным. Он был черный, блестел от жира и краски, и Хай ощущал его запах, теплый, гниловатый, как запах хищной кошки.

Хай вышел из углубления в стене и на венди выкрикнул вызов. Воин понесся по коридору на Хая, и их щиты с грохотом столкнулись.

Хай почувствовал, как копье впилось ему в бок, но острие топора врубилось глубоко, до кости, и воин упал.

Ланнон, хромая, вышел из ниши и встал слева от Хая. Они перешагнули через дергающийся труп и пошли по коридору навстречу потоку черных тел.

Манатасси стоял в храме Астарты. Была полночь, но в залах горели факелы и толпились воины; их было столько, что Манатасси приказал снести внешние стены храма, чтобы дать им доступ ко входу в туннель.

Темный злой каменный зев уже проглотил множество его людей, два опетских дьявола продолжали держаться, вопреки всем усилиям выкурить их оттуда. Даже сейчас из входа в коридор вытягивали мертвых и смертельно раненных. У одного правая рука была отрублена по локоть. Он не издавал ни звука, прижимая обрубок к груди, но глаза его в свете факелов казались огромными и белыми.

Манатасси знал, какое оружие нанесло эту рану, и в нем, вытесняя суеверный страх, вздымались гнев и жгучая ненависть.