Птица у твоего окна (СИ)

– А что ты запоешь завтра? – улыбнулась Таня и подчеркнуто вздохнула.

– Да будь, что будет. Ну не дается мне эта "высшая математика". И кто её выдумал?

– «Алгебра и начала анализа», – грустно прочитала Таня на обложке учебника.

– Раньше это проходили на первом курсе института, а теперь нам вдалбливают это в школе.

Таня посмотрела в окно.

– Уже поздно, мне пора идти.

– Сейчас будут готовы мамины пирожки, подождёшь? – спросила Роза, заботливо искушая.

Таня заколебалась:

– Пожалуй, нет. Дождь начинает усиливаться. Темно и время позднее. Мои старики хоть и не перепуганные, но, если я через час-полтора не появлюсь – будут очень волноваться. А до дома еще добраться надо!

В полутемной прихожей она натянула на свитер курточку и попрощалась. Роза жила далеко от Тани. Необходимо было ехать несколько остановок на автобусе. Летом такое расстояние преодолевалось без трудностей пешком, но в осенние сумерки не каждый решится идти через узенькие улочки, мимо частных домов с их мрачными стенами, глухими заборами, запирающимися калитками, лязгающими цепью, воющими собаками. Хмурые, грязные улицы практически не освещались и были схожи с утробой зверя. Идти было жутко и трудно.

Таня долго топталась на остановке. Автобус часто задерживался, и сейчас, как назло, улица была пустынной. Немногочисленные пассажиры, поругивая автобус и погоду, разошлись, и Таня, отчаявшись, накинула глубже башлычок, храбро перешла дорогу и вступила в таинственную мигающую темноту старого города.

Ветер трепал ветви деревьев. Тьма сгущалась, легкий знобящий дождик тихонько постукивал по башлыку куртки. Во мраке трудно было обходить грязь, и Таня старалась держаться поближе к домам, где немного суше, поминутно опасаясь собак. Так она шла какое – то время, постепенно привыкая к темноте.

Дождь прекратился, идти стало легче. Впереди горел фонарь, а в конце переулка уже виднелась залитая огнями площадь перед возвышающимся зданием театра. Впереди была цивилизация!

Неподалеку послышались голоса, хриплое пение, звон гитары. «Подвыпившие юнцы», – подумала Таня и заторопилась. Она неприязненно относилась к уличным парням, не терпела их приставаний и сальных шуточек.

Они шли вчетвером, что-то орали и смеялись.Таня отошла в сторону и почти вжалась в забор. Они окинули её взглядами.

– Ты посмотри, какая "фемина", – произнес один из них удивленно.

– Кто, кто? – послышались голоски других. Они вглядывались в полумрак. Таня, пройдя мимо, ускорила шаг, но слышала, что парни повернули и пошли за нею. Тане оставалась идти несколько минут, площадь уже была видна достаточно ясно.

– Девушка, а вы не хотите познакомиться с нами? – произнес один деланным елейным голоском. Таня молча шла дальше.

– Ну, это девушка, невежливо, – захихикал другой. – Мы ребята хорошие, веселые, умеем отдыхать, а вы молчите. Вы прямо мороженая рыба какая – то, как будто только из магазина!

Все дружно загоготали, а один из них забежал вперед и преградил Тане дорогу. Это был долговязый, волосатый тип, на круглом упрямом лице мигали маленькие тупые глазки. Он отвратительно осклабился, видимо был откровенно пьян.

– Стойте девушка, – говорил он, едва ворочая языком, – мы хотим с вами пообщаться!

– Послушайте, я спешу, дайте, пожалуйста, пройти, – сказала Таня как можно вежливее, хотя внутри у нее все бурлило.

– Х-ха! Она спешит! Скажи, какая прынцесса, – громко сказал долговязый, и эта его бесцеремонность и наглость вселили больше уверенности в его спутников.

Они обступили Таню.

– А вот мы не спешим, – сказал невысокий парень с елейным голоском. – И хотим, чтобы ты прошлась с нами, прогулялась. Мы тебя не обидим.

И уже совсем другим голосом добавил:

– Братва, да она классная бабенка! – и всмотрелся в её лицо. От него пахло перегаром.

– Щас, мы её погладим, – произнес плотный парень, до сих пор молчавший.

Его прыщавое лицо показалось Тане знакомым. Он протянул к ней руку.

Таня инстинктивно отшатнулась, у нее сжалось сердце. Ах, почему она не дождалась автобуса... Нужно прорваться и бежать, мчаться поскорее к площади и кричать, там часто дежурят таксисты на своих машинах.

– Ребята, я, вас прошу, отпустите меня. Вы выпили, идите домой, отдохните.

Раздался наглый истеричный хохот.

– Слышь, она нас домой отправляет! Если мы и пойдем домой, то только вместе с тобой, – сказал прыщавый, и, схватив её больно за руки, притянул к себе.

Таня вскрикнула, пытаясь вырвать руки, но бесполезно – она была схвачена, словно клещами. Волосатый, гогоча, нагло облапил её.Таня вновь закричала, с надеждой подумав, что, может, кто-нибудь из обитателей этих домов услышит. Но дома молчали, как мертвые, хотя в некоторых окнах горел свет. Люди отсиживались за своими заборами и замками.

– Тихо, не кричи, дура! Из домов никто не выйдет, а до площади далеко – не услышат, – сказал кто-то спокойным и трезвым голосом. Это был четвертый, стоявший сзади с гитарой.

Таня была в отчаянии.