Птица в клетке. Письма 1872–1883 годов

Ликуй, Земля, возрадуйся Богу в небесах,
Пусть благодарные слезы из глаз
Ради Него, от Кого исходит вся Благодать, текут.
Весело празднуйте этот радостный день,
Самый прекрасный из тех, что видал мир,
Опаляемый солнцем по горизонту.
Нас все еще приветствует благословенная ночь,
Когда звезды с новым великолепием
И ангелы с новой радостью
Радуются приходу Христа.

Известно мне, Кому себя вверяю,

Хоть день и ночь постоянно сменяют друг друга,
Мне знакома та скала, на которой я строю,
Не ошибается Тот, Кто нас свято ждет.
Однажды на закате своей жизни
Вознесу я, уставший от забот и борьбы,
За каждый день, данный мне здесь,
Тебе высокую чистую хвалу.
Надежда не навсегда увянет.

В прошлое воскресенье утром я побывал в местной французской церкви, она очень строгая и величественная, и есть в ней что-то привлекательное, проповедь называлась: «Держи, что имеешь, дабы никто не восхитил венца твоего». Она закончилась словами: «Если я забуду тебя, Иерусалим, – забудь меня, десница моя».

После службы я очень хорошо прогулялся в одиночку по дамбе, что идет вдоль мельниц, над лугами простиралось великолепное небо, которое отражалось в канавах. В других странах встречаются причудливые пейзажи. Например, французское побережье, которое я видел в окрестностях Дьеппа: обрывистый скалистый берег, поросший травой, море и небо, порт со старыми лодками, наподобие тех, что рисует Добиньи, – с коричневыми неводами и парусами, – маленькие домики, среди которых несколько ресторанов с белыми занавесками и зелеными сосновыми ветками в окнах, повозки, запряженные белыми лошадьми с массивными синими уздечками в красных кисточках, извозчики в синих кителях, бородатые рыбаки в замасленных одеждах и француженки с бледными лицами, с темными, зачастую глубоко посаженными глазами, в черных платьях и белых чепцах; или, например, лондонские дождливые улицы в свете фонарей, и одна ночь там, проведенная на ступеньках старой серой церквушки – как случилось со мной этим летом после путешествия в Рамсгейт, – да, в других странах тоже встречается нечто необычное, но, когда в прошлое воскресенье я гулял по той дамбе, я думал о том, как хороша голландская земля, и будто почувствовал: «Теперь у меня на сердце – заключить завет с Господом Богом моим», потому что меня посетило воспоминание о прошлом, в том числе о том, как часто в последние дни февраля мы с папой совершали прогулки в Рейсберген и т. п. и слушали пение жаворонка, летящего над черными пашнями, покрытыми ростками молодой зеленой пшеницы, об ослепительно-голубом небе с белыми облаками над ними и о мощеной дороге в обрамлении буков – о, Иерусалим, Иерусалим! Вернее: о, Зюндерт, о, Зюндерт! Кто знает, сможем ли мы летом опять вместе прогуляться по берегу моря? Да, нам нужно оставаться хорошими друзьями, Тео, и верить в Бога и верить с прежней верой в Того, Кто может сделать несравненно больше всего, что мы просим или о чем помышляем, – кто может сказать, каких высот может достичь милость Господня.

От всего сердца поздравляю тебя с сегодняшним днем, уже половина второго, а значит, наступило 8 февраля. Да сохранит Господь нашего отца еще долго для нас: «Он связал нас тесно друг с другом, и пусть любовь к Нему эту связь все больше и больше укрепляет».

Папа написал, что уже видел скворцов, – помнишь, как в Зюндерте они сидели на церкви, – здесь я не приметил еще ни одного, зато утром видел много ворон на большой церкви. Скоро весна, и жаворонки вновь прилетят. «Он обновляет лице земли», и написано: «Се, творю все новое», – и так, как Он обновляет земной лик, Он может обновить и укрепить душу, и сердце, и разум человека – в характере каждого истинного сына присутствует нечто от сына из притчи, который «был мертв и ожил». Давай не забывать слов «огорчаемся, но всегда радуемся», а также «мы неизвестны, но нас узнают», и считать тоску духовным стремлением, и верить в Бога – в Свой час Он может прогнать чувство одиночества, которое мы порой испытываем даже посреди толпы и о котором Иосиф сказал: «Он дал мне забыть все несчастья мои и весь дом отца моего», и все же Иосиф не забыл отца своего, тебе это известно, но ты знаешь также, что́ он имел в виду, говоря это. Будь здоров, передавай от меня привет всем у Роосов и в особенности господину Терстеху с супругой, а я мысленно жму тебе руку, и верь мне.

Твой крепко любящий брат Винсент