Птица в клетке (СИ)

Хог - не тот, кто меня держал, а другой, судя по исходящим от него ощущениям, был из тех, кому нравиться чужая боль. Сам он её причинить не мог, тем более эсперу, но смотреть на то, как это делает Владимир, ему нравилось. Видимо, это было не в первый раз, когда он наблюдал, как его командир кого-то мучил. "Владимир Нижинский - садист", - внезапно поняла я с отвращением, заметив, что ширинка его штанов топорщилась. Таким же был и мой первый хозяин. Таких людей я ненавидела больше всех - я могла простить и корысть Нибеля, и болезненное желание Ядгара полностью контролировать мою жизнь. Но не гадкое удовольствие от того, что кто-то страдает, вожделение к собственной жертве. Именно желание унизить и причинить боль толкало Владимира на уничтожение моей психики, а совсем не моя ненужность. Но игнорировать беспокойство собственных людей он не мог. К тому же Алана умело подлила масло в огонь:

- Если бы вы выслушали Юрия, он сказал бы, что смог покинуть планету только благодаря тому, что на катере были мы.

Я отметила про себя, что в её фразе прозвучало именно "мы", а не "она". Алана даже сейчас, находясь в опасности, могла рационально мыслить, думая наперёд. Ведь если Владимир не сможет достать меня, он переключиться на неё. Поэтому она стремилась обезопасить себя. Это сработало бы, не будь Нижинский паталогически влюблён в насилие. А значит, пока мы на корабле, он так или иначе найдёт способ, как превратить наше существование в ад. На фоне Владимира даже Юрий показался мне агнцом.

- Пусть установят связь с Лонгой, я сейчас буду, - сказал Владимир, возвращая кусок кожи на место, и оправляя рукав. - Рыжую ко мне, хочу... с ней поговорить позже. Цехеля в карцер.

Меня толчком заставили встать, и практически поволокли на себе. Как оказалось, в рубку. Где я вновь смогла увидеть и услышать Ядгара.

Сначала на мониторе появился незнакомый мне лонгиец, лысый, плотный. Меня он не видел - я сидела за пределом его обзора с приставленным к затылку парализатор. Мне ясно дали понять, что вмешиваться в разговор не стоит.

- С кем я говорю? - требовательно спроси лонгиец.

- С капитаном корабля.

Нижинский явно не собирался представляться.

- На вашем крейсере находится террорист, объявленный Лонгой в розыск, гражданка Лонги и официальная наша гостья.

- Да, всё так, - спокойно согласился гардарик. - Вы сами дали им пропуск на свободный проход из системы. Почему ваши корабли преграждают нам путь теперь?

- Потому что пропуск вам был дан на определённых условиях, и мне хотелось бы знать, что вы его соблюдаете, - глубокий низкий голос заставил меня судорожно вздохнуть. Ядгар.

- Тихо, тайнэ, - умоляюще прошептал мне мой стражник. Тот самый, что пожалел меня. Мои способности только восстанавливались, но я, несмотря на боль, потянулась к нему, укрепляя невидимые и пока неощутимые узы. Может не сейчас, но позже, ты будешь на моей стороне. А пока я собиралась выудить из его головы то, что мне может быть нужно позже, пускай и половина информации была бы мне непонятна. Но я давно научилась запоминать даже то, что казалось, не имело смысла. Техническая информация, состав команды и её привычки, расположение коридоров - всё могло пригодиться позже. Вот только копаясь в голове Олега - так звали того, кто меня сейчас удерживал, я натыкалась лишь на всякую чушь - детские песенки, воспоминания о последнем обеде, размышления о том, насколько цвет его формы не идёт к оттенку его кожи... Если бы я была чуть посмелее, как Алана, к примеру, я непременно спросила бы Владимира, для чего он понабирал в свою команду дегенератов.

Несмотря на моё ослабленное состояние, мой навык в телепатии за последнее время сильно вырос - я думаю, благодаря общению с Замиром. Теперь мне не нужно было концентрировать на этом всё моё внимание - я могла находиться в чужих мыслях и памяти, и в то же время наблюдать за разговором.

- И в чём же вы хотите убедиться?

- Юрий был в курсе всего. Почему бы вам его не позвать, капитан? - с плохо скрытым презрением спросил Альге.

Я видела императора всего лишь несколько часов назад, но сейчас я с жадностью его рассматривала, запоминая черты лица - крупные скулы, резкую линию подбородка, глубоко-посаженные серые глаза. Самый властный и самый упрямый мужчина, которого я когда-либо знала. Тот, кого я вначале боялась, а потом ненавидела. Человек, которого я только начала узнавать, и, наверное, принимать. Мы попрощались так скомкано и нелепо, надеясь вскоре встретиться, а теперь...

Теперь, даже если бы мне дали поговорить с ним, это бы ничего не значило. Потому что всё, что мне хотелось бы донести до императора - нельзя было уложить в простые слова и предложения.

- Боюсь, он не сможет подойти. Вам придётся говорить со мной.

- Вы с Гардарики, правда? Вы понимаете, что ваше укрывательство государственного преступника и похищение лонгийки бросает тень на вашу планету и весь Космосоюз? - вкрадчиво спросил Альге Нижинского.