Птица в клетке (СИ)

— А если бы я проецировал свою злость не на вас, а на других? На Хинату, за то, что она продолжала быть в главной ветви несмотря на мягкость и слабость? Или на Ханаби, за то, что её не сослали в побочную ветвь как моего отца? — Неджи не мог презирать Хиаши как человека, который пожертвовал собственным братом, чтобы выжить, но пытался зацепиться хоть за что-нибудь, чтобы он не выглядел столь безгрешным. И столь длительный обман, игра на чувствах и манипуляция вполне подходили.

А дальше Неджи от шока распахнул глаза настолько широко, что ему показалось, что они должны были вот-вот вывалиться. Хиаши опустился перед ним на колени, склонив голову к полу.

— И за это я готов просить у тебя прощения, — сказал он.

— Пожалуйста, встаньте, — Неджи смог сказать лишь это и перевёл взгляд на изувеченное тело отца. Хиаши, наверное, увидеть подобное состояние брата-близнеца, добровольно пожертвовавшего собой, не менее больно.

Неджи не спешил никуда уходить, продолжая сидеть перед глазами «врага», который незаметно подталкивал вперёд. Иногда в правду тяжелее поверить, чем в самую сложную ложь.

Эпилог

Следующим днём на закрытом кладбище Хьюг собрались практически все члены клана. Те, кто сейчас был в селении. Главная ветвь вместе со старейшинами и побочная. В последний раз такое количество Хьюг в одном месте было на похоронах Хизаши, но тогда гроб был пустым. Сейчас же его отец вновь послужил причиной для единения клана, точнее тот факт, что Неджи сумел вернуть его тело домой. Все собрались вновь лишь для того, чтобы почтить память давно умершего шиноби. Несмотря на то, что тело было изуродовано, изувечено и лишено конечностей, накрывать крышкой никто не спешил. На отца смотрел каждый, но лишь единицы не пытались в спешке отвести взгляд. Это было напоминание слабости клана. Демонстрация платы за вероломное нападение другого селения. Такова цена мира, что спустя прошедшие года звучит лишь как оправдание.

Неджи стоял ближе всех к гробу и смотрел на тело, которое наконец будет захоронено на родной земле, рядом с мамой. Хьюга чувствовал чужие взгляды, направленные ему в спину. В детстве они были полны лишь презрения и высокомерия от главной ветви и неискренней жалости, выглядевшей как подачка, и злорадства от побочной. Со временем во взглядах последних можно было заметить робкую надежду и гордость. Сейчас всё же кардинально изменилось. Уважение и гордость от побочной, а презрение главной, в большинстве своём, уступило заинтересованности, они оценивали Неджи. Были и взгляды, полные скрытой злобы от старших и зависти более молодых представителей основной, но сегодня парню было глубоко наплевать на мнение некоторых соклановцев. Неджи лицезрел, как шиноби, вооружённые цветами, неспешно подходили к могиле отца.

Юный Хьюга посмотрел на дядю. Ему было сложно не то, что принять, а хотя бы представить, что отец был на стороне Хиаши. Гораздо легче жить, когда у причин всей той несправедливости есть лицо, на которое можно было вымещать всю злость. Но, как бы странно не казалось, не отсутствие или наличие проклятой печати на лбу позволяло человеку делать выбор, лишь он сам решал, как поступить. Неджи казалось, что именно это отец хотел передать в письме для него. Он словно говорил, что конечный выбор всегда за Неджи.

Тело накрыли крышкой, а гроб опустили под землю, окончательно скрыв от глаз.

Взгляд молодого Хьюги невольно сместился на стоявших рядом с Хиаши Хинату и Ханаби. Если бы отец не вырубил Хиаши тогда, продавив своё решение вопреки воли главы клана, то именно они и росли без отца. Ханаби бы вообще не родилась, а Хинате Неджи не желал пережить раннюю потерю обоих родителей, у него хотя бы долгое время была мать. Родные лица кузин прогоняли смятение и беспокойство.

Всё меньше людей оставалось на кладбище. Кузины, несмотря на их подпортившиеся отношения, подошли вместе и возложили цветы. Букет из белых лилий, хризантем, роз и орхидей. Они попрощались кивками, Ханаби ушла первой, а Хината, встав рядом с Хиаши, всё же посмотрела на Неджи. Она шагнула к нему навстречу, но замерла, продолжая смотреть тому в глаза, явно решаясь подойти ближе. Неджи улыбнулся, показывая, что всё хорошо, и кивнул. Кузина выдохнула и, развернувшись, тоже покинула кладбище.

Теперь там оставались только Хиаши и Неджи. Парень стоял, сильно сжав кулак, ибо не знал, что сказать. Он хотел здесь быть один, только дядя уходить не спешил.

— Прояви терпение, Неджи. Это не только твой отец, который наконец захоронен на клановой земле, но и мой брат, отдавший собственную жизнь ради сохранения семьи, — тихо проговорил Хиаши.