Птицедева

– Да, а что. Родишь ребеночка, у которого и душа, и дух будут к лесу привязаны, лес тебе за это только спасибо скажет. А я чувствую, что такое возможно, сама такая была. Привязана я к лесу, а события меня из родной стихии вырывают и на разные сложные и не совсем понятные дела толкают. Не знаю, как справлюсь. Так сложно все: и переселение, и эта свадьба. Как мне отвечать за новую жизнь для целого мира? Какая из меня жена принца?

– Про мир не мне судить, а про жену для принца – да не хуже будет, чем из меня подруга человеческому мужчине. Много странного происходит. У тебя получится с ним жить, и двойня у тебя необычная родится.

– Откуда знаешь? Не привыкла я, что все лучше меня про детей все знают.

– Да знаю, и все.

Сильва почему-то молча нас слушала, но тут проговорила:

– Я буду помогать тебе, Анисья, ребеночка нянчить, это так интересно, буду его плавать учить. Он у тебя перед самой осенью родится, я чувствую.

Анисья ахнула и замолчала.

– А я этого почему не знаю? – спросила она.

– Мы про себя мало чего знаем, а если думаем, что знаем, то потом оказывается, что ошиблись. Про себя трудно что-то знать. Вроде проще простого, а труднее трудного про себя знать. Я тебе буду помогать нянчить сынка, – проговорила Сильва.

– Да и Микулишна, если что, поможет. Женщина она умелая, все знает и умеет,- предложила я

Подружки мои в один голос тут сказали:

– Так уедет скоро Микулишна от нас, очень скоро, этой зимой и уедет.

– Как уедет, она же тут почти всю жизнь прожила, откуда знаете?

– Знаем и все, она еще этого не знает, а мы знаем. Как знали, что ты уедешь, но приходить будешь, а она совсем уедет, может, один разочек только и приедет сюда. Нет ее уже с нами, мы чувствуем,- говорили девушки.- Далеко уедет, очень далеко. Только не говори ей этого, она сама должна решить. Но нет ее среди нас уже, да и была она тут одной ногой.

– Как это одной ногой, когда столько лет лес не покидала?

– Покидать не покидала, а душой привязана полностью не была. Не жила она тут, а пряталась.

– А от кого пряталась то? Кто ее обидеть хотел? Никогда про это ничего не рассказывала.

– Так от себя и пряталась. Боль лесом лечила, да душу и дух свой ему не отдала до конца. Не слилась с ним. Тяжело ей было, отдала бы – так легче бы было, но простому человеку тогда далеко от своего леса не отойти, привязывает. Но Лес ее все равно любил и любить будет, своей признал. Как трудно это объяснить словами, Лотточка. Сама знаешь, и тянет тебя сюда домой, но тебе легче, не простой ты человек – птицедева. А все равно разрываешься: и к Карену тебя тянет, и без леса трудно. А люди, если душу лесу отдали, он и ветвями, и корнями к себе так привязывает – не бросишь его просто так, не покинешь, больная пустота будет внутри, с которой жить-то почти невозможно. А ты, Лотта, тоже приходи почаще в Лес – к себе приходи. Нельзя отца оставлять, впрочем, ты и мать- Дорогу не оставишь, знаю.

Я решила еще узнать про Мавкино житье-бытье:

– Анисья, а как же ты без зелени да без венков жить зимой будешь?

– Да Филимон все окно в доме цветами в горшочках обставил. Красивые.

– Я тебе еще цветов привезу заморских. Цвести долго будут, и тебе полегче будет, зелень в доме для тебя обязательна. Пойдем, с Микулишной поговорим. Чай с травками попьем. Я тут вам гостинцев привезла. Вкусные привезла. А ты, Сильва, как всегда зимовать будешь?

– А куда я денусь? Одна вот только я. Одна-одинешенька. Осенью следующей теткой стану, а весна придет – весной так любви хочется. Так ведь и не нашла ты моего принца?

Мне стало очень стыдно. Специально не искала, а по дороге не попадался. И где его искать, в каких краях? Поспрашиваю, может, кто-нибудь что конкретное расскажет.

Микулишна была мне несказанно рада. Она немного повеселела, рада, что зиму не сама коротать будет. Мавка с Филимоном рядом, живая душа зимой – это хорошо. Я ее на свадьбу пригласила, все-таки она меня, как мать, уму-разуму учила. Сказала, что и платье для нее припасла. Но она- ни в какую.

– Ты посмотри на руки мои, на седины мои, на лицо сморщенное. Не хочу людей пугать. Найдется во дворце, кому девицу молодую под венец провести, была бы девица, а все остальное не важно. Не хочу об этом даже разговаривать.

Расстроилась я сильно. Не чужая мне Микулишна, но упертая, ни в какую не соглашается.

Потом мы сидели, вспоминали про нашу жизнь, обсуждали нехитрые новости, то про козу, то про грибы, про Русалочьи развлечения вспомнили. Что поутихла она и все больше грустная на пеньке своем сидит и про принца мечтает.

Филимон больше молчал, но глаз с Анисьи не сводил, присушила его девка. Одно слово -присушила. А он мне понравился. Основательный такой. Слов на ветер не бросает. Вон пристроечку какую для жизни сделал, дров заготовил, а главное, не побоялся из деревни уйти, на пересуды людские наплевал и лес его принял, своим здесь стал. Да и Мавка к нему привязалась, не дичится. Чудеса!