Птицедева

– Она его и так могла получить, а могла не внять просьбе Кошеевой прилетать на нашу планету и сидеть в своем замке, собак-кошек кормить, но откликнулась, а значит, не совсем ужасная. И последнее о Лилит – скажи, положиться на нее можно?

– Не думаю, вернее, в том, что ей выгодно – можно, тут она не подведет.

– И так большинство людей, а станет другая идея повыгоднее – и прости-прощай прежние идеалы, обещания, сами себя уговорят, что делают все правильно и во имя высших целей. Но в чем-то с ней и должно, и нужно общаться, информации у нее много полезной в голове и, поверь, не самый она худший человек на той Земле.

– Тетя, ты так не любишь людей?

– Что ты, я их люблю, просто обольщаться не надо и понимать, кто на что способен. Обольщение и самоуспокоение все губят, любую идею, а тебе нельзя позволить это себе. Слишком велика цель.

Тут я напряглась и стала вся как одно большое ухо.

– А что за цель?

– Потом Макошь все расскажет, а мы продолжим, Лотточка. Итак, следующий Михел. Он хороший?

– Очень, – вспомнила его и заулыбалась. – Он добрый, красивый, отзывчивый, романтичный и…, – тут я задумалась.

– Ну-ну, Лотточка, продолжай, дифирамбы всегда хорошо послушать, особенно в адрес молодого симпатичного принца. А предать он может, положиться на него всегда можно?

Я опять опустила голову и почти себе под нос сказала:

– Не знаю.

– Конечно, не знаешь. Только человек легкомысленный и увлекающийся мог не отличить одну девушку от другой в постели, а когда понял, что это не та, ему уже все равно было. Да и по-хорошему, не хочу тебя расстраивать, но он ведь мог не поддаваться на уговоры Лилит, а с тобой остаться, защищать тебя? Что ему Лилит по сравнению с тобой? А ведь от боязни дальше мучиться рядом с девушкой, которая любит брата, и от желания попасть на другую планету, познать то, о чем мечтал, научиться запечатлевать миги бытия, он тебя оставил и умотал. Жестко, девочка, но правда. Не строй лишних иллюзий.

– Все равно он хороший, – прошептала я, всхлипывая, – он любит меня.

– Скорее, увлечен. Он, как художник, внешностью твой увлечен, и сам ее за любовь принимает. А может, это и любовь такая к облику, не все я в этом понимаю.

– Так он говорил, что я ему, и когда некрасивая была, нравилась.

– В уродстве тоже своя красота имеется, а потом не забывай – он всегда тенью своего брата был, а теперь, надеюсь, себя найдет. Планета Земля и ломает, и создает личности. И сильные, и талантливые, и неузнаваемые.

– И откуда ты это все знаешь, тетушка? Я вроде не рассказывала ни про Лилит, ни про Михела, ты что, в голову ко мне залезть можешь?

– Незачем мне к тебе в голову лезть, когда знания вокруг нас плавают. Я – та сущность, что живет в информационной оболочке, я в ней летаю, растворяюсь в ней. В это время у меня, конечно, видок еще тот, отрешенный от реальности, тело тут, на Буяне, а дух вокруг Земли скользит. Кот так вообще считает, что я немного с приветом. Да оно так и есть. К счастью, больше по потокам радости летаю, поэтому если меня встречают, то это к счастью.

– А Алконост и Сирин как же? А я так смогу? – заинтригованная и удивленная донельзя, спросила я.

– Алконост с Сирин летают, конечно, хотя больше на Буяне любят посиживать, пшено покушивать, это меня все манит мир почувствовать, не могу без этого, крылья опускаются. Да и поддержка людям от меня нужна, силу к ним подогнать. Когда сомневаются, мудрости подбросить, не совсем разжевать да в рот положить, а подтолкнуть к размышлению. Кто тайное ищет – меня ищет, и, услышав, поймет.

Я задумчиво теребила край юбки. Сложно-то как, и вот какие у меня тетки великие, а я…

Тут вопрос сам в голову пришел:

– А я как же, у меня тоже какой-нибудь дар есть?

Тут тетушка от радости аж крыльями захлопала.

– Наконец-то вопрос правильный задала. Конечно, имеется. Ты же мир окружающий чувствуешь?

– Чувствую, конечно. Как в лес захожу – понимаю, что живой он, я как будто в нем растворяюсь и становлюсь деревьями, кустами, травой, и слышу отдельные проблемы в общем потоке, если сосредоточусь, дорогу чувствую – куда приведет и как лучше двигаться по ней.

– Вот видишь, как хорошо, дар этот у нас наследственный. Только надо мне тебя научить еще, как людей чувствовать, важно это для тебя и …будущего мира.

– Это как чувствовать – хорошие они или плохие, что ли?

– Лотта, мы же с тобой только что это обсуждали, – сухо сказала тетушка, – хороший, плохой – это абстрактные величины. А вот можно ли им доверять и что, а также что от них ждать – это тебе научиться видеть надобно.

Тут тетушка помолчала и ехидненько так на меня глянула:

– Вижу, абстрактные люди тебя все-таки мало интересуют. Чувствую, о Карене хочешь поговорить. Права ведь? Давай.

– Хочу спросить …, – и замялась, – только сложно очень. Для меня он хороший очень – и умный, и добрый, и заботливый и …. Вобщем, любит он меня, – промямлила я тихо. – А ты думаешь, нет?