Птицы

В комнате было очень тепло и уютно, и в отличие от его, Финча, комнаты, здесь царил идеальный порядок. На письменном столе, за которым училась Арабелла, все было разложено и расставлено так, будто его вытащили прямиком из какой-то конторы. Даже пресс-папье выполняло предусмотренную для него задачу — придавливало стопку тетрадей, в то время, как у Финча оно валялось под кроватью и если что-то и придавливало, то разве что мышь.

Стол стоял у окна, а на подоконнике, словно гвардейцы, выстроились учебники. Рядом горела газовая лампа, в ее вытянутом плафоне отражались цифры и буквы, аккуратно написанные в раскрытой подле тетради.

К столу прислонился плетеный ящик, из него выглядывал пуговичный глаз куклы. Кукла будто подглядывала за Финчем. Ему показалось, что она относится к нему с подозрением.

— Тебе не было страшно? — спросила Арабелла. — Ну, когда ты пришел?

— Конечно, было. Еще как! До сих пор страшно!

— Тогда почему ты…

Финч вспомнил слова той доброй женщины из «флеппина» в Рривв:

— А как иначе? — сказал он.

Арабелла глядела в окно, и ее курносый профиль бледнел на фоне книжной стены. И этот жуткий синяк напоминал глубокую дыру, наполненную черной жидкостью, в которой тонул ее глаз.

— За что он тебя ударил? — спросил Финч.

Она поджала губы и отвернулась.

— А как же твоя мама? — добавил мальчик. — Она разрешает тебя бить?

Лицо Арабеллы стало еще грустнее. Она шморгнула носом.

— Он держит ее на пилюлях, — сказала девочка. — Из-за них она почти все время спит, а когда не спит, не выходит из своей комнаты и выглядит сонной. Она почти ничего не ест и не говорит. Разве что: «Я так устала, милая… Так устала…»

— Кто он такой? Он сказал, что он твой любимый дядя.

Арабелла вдруг резко повернулась к нему. В ее глазах появилась такая жгучая ненависть, что Финч почувствовал, что его вот-вот сметет ею с кровати.

— Мистер Сергиус Дрей, — процедила сквозь зубы Арабелла. — Говорит, что он кузен моего папы, но я ему не верю.

— Не веришь? — удивился Финч.

— Папа никогда о нем не рассказывал, — девочка опасливо оглянулась на дверь и перешла на шепот: — Он мошенник — я точно знаю! — и никакой он нам не родственник. Однажды мистер Дрей просто заявился вместе с чемоданом, горой слезливых соболезнований и ворохом душещипательных историй о своем детстве и дружбе с папой. Сказал, что в это тяжелое время он себе не простит, если не поможет нам. А мама была так подавлена, что даже не спорила. Он поселился в гостевой комнате и постепенно захватил всю квартиру. Съел все варенье из комода, спрятал почти все папины изобретения в сундук и куда-то его отволок. Дюжина пар его башмаков теперь стоит на стойке для обуви, а наша обувь переместилась в чулан. Его костюмы заполонили вешалку. А еще он лупит тростью по железному изножью кровати и громко поет своим ужасным голосом вульгарные мерзкие песни, которые он услышал в кабаре или еще в каком притоне. А поет он просто ужасно. Но это не самое страшное. Сначала все еще было хоть как-то терпимо. Но однажды я пришла из школы, а тут сидит какой-то незнакомый доктор. По виду — сущий жулик, вероятно, подельник дяди Сергиуса. Он прописал маме целую гору каких-то подозрительных пилюль, и после них она совсем… изменилась. Она стала все реже появляться из комнаты и все реже просыпаться. А дядя Сергиус взял на себя полный контроль над нашей жизнью. Он сказал: «Все заверено!», как будто вызывал адвокатов, и мама что-то ему поручила официально.

— Это как?

Арабелла на мгновение задумалась:

— Ну, что-то вроде: «Этим документом я, Мейделин Джей, передаю мистеру Сергиусу Дрею полное право портить жизнь моей дочери, Арабелле Джей».

— А что, есть такие документы? — удивился Финч.

— Нет же! — возмутилась наивности Финча девочка. — Я придумала только что. Но что-то похожее точно есть. Иначе как всяким жуликам удается проворачивать свои делишки?

— При помощи обмана, — авторитетно заявил Финч. — Я знаю одного жулика. Именно так они и поступают. Ты говорила, что он…

Арабелла вдруг поднесла палец к губам. Тихонечко поднявшись, она подкралась к двери и прислушалась. Финч тоже прислушался.

В коридоре раздались шаги. Скрипнула половица. Кто-то — а всем известно кто — подошел к двери комнаты Арабеллы.

Все трое замерли: Финч на кровати, Арабелла у двери и дядя Сергиус за ней. Он явно прислушивался к тому, что происходит в комнате.

Финч хмыкнул и заговорил самым занудным голосом, на который был способен:

— А если взять десять ойтов снега и отнять пять нилей, то будет сколько?

Арабелла поглядела на него изумленно, но затем все поняла, подошла на цыпочках и села рядом. Она сказала — тоже очень занудно:

— Будет девять полных ойтов, то есть ковшей, и пять маленьких ковшиков — нилей. Но при этом нужно учитывать, что все зависит от того, какие именно гремпины указаны в задаче…

Звук шагов раздался вновь, и вскоре поблизости хлопнула дверь комнаты. Мистер Дрей исчез в своей спальне — видимо, его утомили скучные разговоры детей о Странных числах.

Арабелла выждала немного и продолжила сокрушаться: