Птицы

Но вот вывелись птенцы, голые, слепые, несуразные на вид, весом каждый три грамма! Только на пятый день зачатки перьев черным пунктиром обозначаются в их розовой коже, только в конце первой недели откроют они глаза. Но о том, что съедобно, осведомлены уже с первого дня: энергично, почти, можно сказать, истерично осаждают родителя, вернувшегося с удачной охоты. Они верещат, они лезут, еще слепые, едва способные кое-как двигаться, на его грудь, штурмуют его рот. Он, погрузив свою голову наполовину в глотку одного из юнцов, отдает принесенное. Все пойманные мошки упакованы, словно в Пакет, в оболочку из слюны. В ней от 200 до 1500 насекомых и пауков. В первые дни этот удобный для транспортировки «пакет» приходится разрывать на части, прежде чем одарить каждого положенной долей. Позднее его буквально выхватывают из родительского рта самые голодные и активные и глотают целиком.

Но глотают не сразу. Держат известное время во рту: здесь обильная слюна, богатая растворяющим хитин ферментом, обволакивая толстым слоем пищевой комок, делает свое предпищеварительное дело, которое продолжается затем в желудке.

Колючехвостый стриж.

За 30-40 кормежек птенцы получают около 40 тысяч насекомых в сутки. Растут быстро, в конце второй недели они тяжелее своих родителей и весят 55-65 граммов. Маховые перья крыльев удлиняются каждый день на полсантиметра! Позднее, перед вылетом из гнезда, заметно худеют, особенно если погода испортится. Тогда взрослые стрижи нередко улетают в очередную «погодную миграцию», оставив детей, казалось бы, на произвол судьбы. Но дети не погибают, их спасает оцепенение, температура тела понижается почти до уровня воздуха, охлажденного летней непогодой. Обмен веществ едва теплится в них. Могут голодать неделю и больше, пока не вернутся с солнечными днями их родители и снова не накормят. Но если две недели голодают, обычно все погибают, потеряв половину своего веса.

В конце июля, в августе молодые стрижи покидают гнезда. За несколько дней перед этим один из родителей обычно бросает их, а второй кормит теперь не так уже усердно, как прежде. Голод заставляет юнцов оставить отчий дом. Сразу же воспарив в небо, находят они там «накрытый стол»: умело ловят насекомых. Родители их в воздухе не кормят, как это принято у ласточек. Молодые стрижи с этого момента уже ни отца, ни мать не знают. Улетают тут же на юг. Взрослые последуют за ними немного позднее.

Летят стрижи в Африку, за экватор, до самого юга континента, и днем и ночью. Разумеется, с перерывами на обед и отдых. Через несколько недель они уже в Африке. Улетают от нас в августе, когда могли бы еще неплохо кормиться на родине.

Что побуждает их так рано покинуть земли предков? Возможно, торопит их физиологическое чувство, побуждающее поспешить с отлетом, прежде чем начнется линька. Линяют стрижи на зимовках, «когда они в середине или во второй половине августа прибывают на экватор». Линька затяжная – до семи месяцев. Некоторые, не успев поменять все перья в тропиках, заканчивают это весной уже в наших широтах.

«Молодые стрижи в большинстве не меняют маховые перья во время первого пребывания в Африке. Трижды мигрируют между Африкой и Европой с теми же маховыми перьями, которые получили в гнезде. Однако перья, покрывающие тело, и мягкие хвостовые обновляются первой же зимой» (Антон де Ро).

Серая салангана. Чёрный стриж. Пальмовый стриж.

Эта молодежь и к нам не торопится возвратиться. Многие первогодки-стрижи лето проводят в Африке, многие другие прилетают в Европу поздно – в июне.

Размножаться им еще рано, но они уже «подумывают» о будущем: ищут удобные для гнезд места и партнеров для брачных союзов следующего года. Их «визгливые» стаи вечерами, когда семейные стрижи устраиваются на ночлег в своих гнездах, устремляются все выше и выше в небо за гаснущим светом зари. Лишь недавно узнали, что там, в поднебесье, у них… спальни.

В Европе шла война. Людям было не до животных. Никто не думал о том, где и как они спят. Люди сами спали кое-как… И вот в одну из таких бессонных ночей французский летчик, сам того не подозревая, попал прямо в спальню к стрижам.

Он пролетал высоко над немецкими позициями и выключил мотор, чтобы его не услышали. Скользил плавно и бесшумно. Внизу белело море облаков, вверху сияла полная луна. Когда самолет его, планируя, снизился до трех тысяч метров, перед ним открылась странная картина: всюду вокруг, насколько он мог видеть, небольшие черные птицы, распластав крылья и временами ими взмахивая, безмолвно, как призраки, летели над бездной. Много птиц! Все черные, все словно неживые, и все плыли над облаками в одну сторону. Они спали! Когда самолет приближался, птицы, как сомнамбулы, но с точным расчетом ныряли под него и снова плавно скользили на раскинутых крыльях, но уже за хвостом.