Птицы

– Их не волнует, что с ними едут люди? – спросил он, пытаясь выискать среди пассажиров хотя бы один подозрительный или угрожающий взгляд. Но всем было слишком все равно. Если не считать зубастую девочку. Страх чуть отступил, и Финч понял, что она и правда ему улыбается…

– Ну, думаю, они полагают, – ответила мадам Клара, – что ты тоже маленькая не-птица, с какой-то целью принявшая облик человека.

Финч не знал, как ему на это реагировать. С одной стороны, ему очень хотелось обладать способностью принимать другой облик и временами прекращать быть Финчем. Но с другой… если бы его мнением интересовались, он предпочел бы превращаться во что-нибудь менее… уродливое и отталкивающее, чем не-птица.

– А куда они все едут? – спросил он.

– По своим делам, – ответила мадам Клара. – Не только же у мистера Финча из двенадцатой квартиры бывают дела, верно?

– А откуда они здесь взялись?

– Я не понимаю твоего вопроса.

– Ну, все эти не-птицы. В городе.

– Они здесь живут, – укоризненно ответила мадам Клара. Кажется, Финч начинал ее утомлять. – И жили задолго до твоего рождения. Задолго до того, как здесь обосновались люди. Предвосхищая твой следующий «совершенно неожиданный» вопрос, не знал ты о них, поскольку ты не слишком-то внимателен, а они хорошо берегут свое инкогнито.

– Что такое «инкогнито»?

– Это когда кто-то скрывает свою настоящую личность.

– Так я и думал.

– Не сомневаюсь.

– А выглядите сомнительно.

Видимо, Финч собирался сказать «сомневающейся», но и сам не уловил разницу. Зато мадам Клара уловила:

– Не груби.

– Не буду.

– И молчи.

– Ладно, буду.

– Финч!

– Все, я молчу!

– Финч!

И Финч замолчал. Он повернулся к девочке не-птице, сидящей через проход, и показал ей язык. Та мгновенно насупилась. А Финчу было нисколечко не стыдно. Он самодовольно хмыкнул: пусть девочки и сообразительнее, зато обидеть их проще простого.

Финч уставился в иллюминатор. Сквозь падающий снег он видел спящий город. Они проплывали над незнакомыми улицами и скверами. Он никогда не был в Гротвей. Единственное, что, как ему казалось, здесь было таким же, как в Горри, – это снег да мелькающие огоньки окон.

Следующая станция не заставила себя ждать.

«Чужое Безмолвие», – проскрипел голос из вещателя, и трамвай, облетев вокруг очередного здания с башенкой и часами, пополз к ближайшему дому.

Не прошло и минуты, как вагон вышел на один уровень с его крышей и двинулся над ней, едва не царапая черепицу днищем и зигзагами огибая дымоходы. По обе стороны его пути расположились ветхие чердаки и птичники. Возле одного из таких птичников трамвай и встал. Двери разошлись и выпустили троих пассажиров: девочку с места напротив, а также, судя по всему, ее папу и маму. Девочка напоследок обернулась и показала Финчу язык – тонкий и черный. Он непроизвольно улыбнулся.

Двери закрылись. Трамвайщик сообщил: «Следующая станция – “Бульвар Разбитое Сердце”».

Вагончик тронулся, а Финч прильнул к иллюминатору. Это название он знал: на бульвар Разбитое Сердце дедушка ходил кормить птиц. Хотелось верить, что просто птиц. Там когда-то располагалась станция, с которой дирижабли с солдатами отправлялись на войну, и у дедушки с этим местом было связано множество воспоминаний. Станции той давно не было, но он говорил, что ему нравится тишина, которая властвует на бульваре. Никто, мол, не пытается пристать с беседой или влезть в душу. По его словам, там вообще редко можно было встретить прохожих.

Мадам Клара заметила, что Финч оживился.

– Что случилось? – спросила она.

– Этот бульвар. Я о нем знаю.

– Что ты о нем знаешь?

– Что там тихо и никто не пытается влезть в душу.

Мадам Клара промолчала. Если бы Финч поглядел на нее сейчас, то успел бы заметить легкую тень улыбки на ее губах.

– Это наша станция, – сказала мадам Клара. – Нам скоро выходить. Смотри внимательнее. – Она кивнула на иллюминатор. – Он вот-вот появится.

«Вот-вот» для Финча превратилось в томительное ожидание длиной почти в пять минут. Но открывшееся вскоре зрелище того и правда стоило.

Кварталы, сплошь застроенные домами, в какой-то миг расступились, и показалась широкая аллея, засаженная деревьями. Вот только самым поразительным были отнюдь не деревья, а здешние фонари. Светящиеся красноватые клубы на чугунных столбах выстраивались наподобие звезд в созвездии и образовывали рисунок. Финч уже видел это изображение. В школе, в учебнике по препарированию и анатомированию. Это было человеческое сердце. Сердце, в котором центральный ряд деревьев прочерчивал изогнутую трещину. Вид был изумителен, и Финч в полной мере оценил то, чего лишен любой, кто глядит на все это снизу. Да они даже не представляют, что там на самом деле!

Вагончик плавно спустился и замер у начала бульвара.

Под хриплое «Бульвар Разбитое Сердце» мальчик и женщина с коляской прошли через раскрывшиеся двери. Оставив их у ржавой кованой вывески, трамвай прополз несколько ярдов вдоль земли, после чего начал вновь подниматься по тросу. Вскоре он исчез, словно его и не бывало.