Птицы

Лишь Финч хмурился. Он пытался не потерять из виду мистера Дрея, и эта шумиха его только отвлекала и раздражала. Арабелла отметила выражение его лица.

– Тебе что, не нравятся ярмарки? – спросила она.

– Нет, – угрюмо ответил Финч.

– Почему?

– А зачем они вообще нужны? Дедушка мне рассказывал о них, но я…

– Ты что, никогда не был на ярмарке? – поразилась Арабелла.

– Нет.

– А меня родители водили несколько раз. Ярмарка – это же просто чудесно!

Спорить у Финча желания не было. Он глядел на раскрасневшиеся от возбуждения и радости лица и не верил буквально ни во что. Ему казалось, что все это напускное, ненастоящее – просто подделка, чтобы никто не заметил случайно, что ты усталый и злой. Они прикидывались.

На мальчика окружающий гвалт действовал подавляюще. Он не понимал, как родители могут с такой легкостью и щедростью покупать своим детям все, что те пожелают, и делать это с радостью. Он чувствовал, как в нем что-то закипает, и пытался отворачиваться, не смотреть, но, куда ни падал его взгляд, всюду были они – эти дети и их родители.

Финч не осознавал, что просто завидует. Завидует, потому что у него нет родителей, ему никто ничего не покупает, никто не водит его на ярмарку. Зато он чувствовал себя незваным гостем, который украдкой пробрался на чужой праздник. Он чувствовал себя одиноким и никому не нужным еще больше, чем обычно.

Нет! Ничего хорошего и уж тем более чудесного в этих ярмарках он не видел.

Ну ладно, исключение все же было.

Под скошенным полосатым навесом стоял прилавок продавца сладостей. Сам продавец мельтешил вдоль ряда пухлых мешков и зачерпывал из них конфеты.

– Конфеты и сладости! – верещал он, зазывая покупателей. – Конфеты и сладости!

Финч протянул продавцу два фунта.

– Лакричных пиявок, пожалуйста.

– Хороший выбор! – похвалил продавец и набрал в одном из мешков ковшиком продолговатые черные конфеты, после чего ссыпал их в маленький коричневый пакет с надписью «Ням-ням!».

– Пойдем скорее! – Арабелла выхватила конфетку из пакетика. – Пока дядя Сергиус не скрылся.

И они снова двинулись через площадь.

Пробираясь сквозь ярмарочную толпу, дети несколько раз едва не упустили мистера Дрея из виду, но всякий раз каким-то чудом его котелок обнаруживался впереди.

В центре площади была установлена карусель. На механических лошадях, весело смеясь, по кругу носились люди. Причем там также были и взрослые. Но сейчас они очень походили на детей – как будто их раз за разом охаживали щетки, стирая с них пыль, тревоги и заботы.

– А я каталась на карусели, – тут же сообщила Арабелла.

«Ну еще бы она не каталась!» – хмуро подумал Финч.

Они прошли мимо решеток, на которых жарились сосиски, и мальчику вспомнился мистер Джоди. Само собой, тут бродяг не было, их сюда не звали и видеть среди посетителей ярмарки не желали.

Горожане все выглядели одетыми с иголочки, и Финч почувствовал бродягой себя. Даже дети были одеты в свои лучшие костюмы. Они выглядели как маленькие господа в пальтишках с меховыми воротниками, в миниатюрных цилиндрах на головах, в перчатках и при крошечных тростях. У Финча не было выходного костюма, у него были лишь школьная форма да теплый костюм на случай сильных холодов. А что уж говорить о трости. У его дедушки была трость – старая, потертая, она почти всегда стояла в стойке для зонтов на вешалке. Но дедушка ее не любил. Он рассказывал, что когда-то ходил с другой тростью – просто замечательной, но те времена, по его словам, давно ушли в прошлое.

– Вы только поглядите, кто тут у нас! – раздался окрик совсем рядом, и кто-то ткнул тросточкой в спину Финча.

Мальчик испуганно дернулся и под заливистый смех обернулся. Перед ним стояли трое его одноклассников: Уинстон Пиклби, Чемси Джолли и Фигар Смиттс. Они были разряжены, как будто собирались давать показания в суде, все в цилиндриках и белых перчатках. Пиклби держал в руках круглый красный леденец на палочке. Смиттс и Джолли сражались на тростях, как на саблях, но стоило Пиклби окликнуть Финча, как они тут же перестали и уставились на мальчика со злобными, уничижительными усмешками на лицах.

– Финч из трущоб! – продолжил Пиклби. – Неужто крыса вылезла из своей норы! Что за голодранцы носят в выходные школьную форму?!

Друзья-подпевалы прыснули.

– Эй, сынок, повежливее! – снисходительно проворчал доктор Пиклби, стоявший за спиной мальчишек.

В одной руке он держал зонт, а в другой такой же, как и у сына, леденец. Рядом с ним стояли судья Джолли и господин Смиттс, хозяин «Автоматонов Смиттса». Эти джентльмены выглядели и вели себя так, будто вся рыночная площадь принадлежит лично им, не меньше.

Доктор Пиклби продолжил, обращаясь одновременно к сыну, его друзьям, их отцам и Финчу:

– Мы не говорим слово «голодранец» – это некультурно. Мы говорим «нищий» или «бедняк».

– Как скажете, сэр, – усмехнулся Уинстон. – А ты, Финч, как я погляжу, подружку завел?

Финч покраснел, а Арабелла схватила его за руку, намереваясь утащить прочь.

– Пойдем, – тихонько прошептала она. – Дядя Сергиус… он уйдет. Нам надо спешить… Не обращай внимания…

Уинстон запел мерзким голоском: