Птицы

«Говорит Лондон. Сегодня в четыре часа дня в стране объявлено чрезвычайное положение. Предпринимаются шаги для спасения жизни и имущества граждан. Однако на немедленный эффект рассчитывать нельзя ввиду непредвиденного и беспрецедентного характера данного кризиса. Всем домовладельцам предлагается принять срочные меры к тому, чтобы обезопасить свое жилище, а жильцы многоквартирных домов должны объединиться и сделать все от них зависящее, чтобы исключить всякий доступ внутрь. Сегодня вечером категорически воспрещается покидать пределы домов и находиться на улицах, на проезжих дорогах или где бы то ни было вне закрытых помещений. Птицы большими стаями нападают на всех, кто оказывается в их поле зрения, и уже начали осаждать дома. Только при соблюдении должных мер безопасности дома могут остаться недоступными для птиц. Просьба к населению сохранять спокойствие и не поддаваться панике. Ввиду исключительности создавшегося положения все станции прекращают свои передачи до семи часов утра».

Затем сыграли государственный гимн. Больше ждать было нечего. Нат выключил приемник. Он взглянул на жену, она на него.

– Папа, про что они? – спросила Джил. – Что это они говорили в новостях?

– Говорили, что сегодня больше не будет передач, – сказал Нат. – Там на радио какая-то авария.

– Из-за птиц? – спросила Джил. – Это птицы что-то повредили?

– Нет, просто все там очень заняты. А от птиц, конечно, много вреда, особенно в городах, надо поскорей от них избавиться. Ничего, один вечер обойдемся без радио.

– Хорошо бы у нас был патефон, – сказала Джил. – Все-таки лучше, чем совсем ничего.

Она не сводила глаз с буфета, которым были забаррикадированы окна. Несмотря на все старания, невозможно было не слышать непрерывного постукивания, шуршания, назойливого шелеста и хлопанья крыльев.

– Давайте сегодня поужинаем пораньше, – сказал Нат. – Приготовим что-нибудь вкусненькое. Попросим маму. Пускай сделает что-нибудь, что мы все любим. Гренки с сыром – идет?

Он подмигнул жене, незаметно сделав ей знак. Ему хотелось, чтобы с лица Джил сошло выражение страха и тревожного ожидания.

Он помогал готовить ужин и при этом напевал, насвистывал, нарочно громко гремел посудой, и ему показалось, что шарканье и стук стали тише, звучали уже не так настойчиво. Потом он поднялся наверх и прислушался, но на этот раз не услышал суеты и толкотни па крыше.

«Тоже, небось, соображают, – подумал он. – Понимают, что сюда им не пробиться. Наверно, отправились в другое место. Зачем на нас зря тратить время».

Ужин прошел спокойно, без происшествий, и только потом, когда они убрали со стола, они услышали новый, рокочущий звук, издавна хорошо знакомый.

Жена повернулась к нему, ее лицо вспыхнуло радостью.

– Самолеты! – сказала она. – Они выслали против птиц самолеты. Я все время говорила, что они должны это сделать. Теперь птицам конец. Это ведь стреляют из орудий? Ты слышишь?

Возможно, это и была орудийная пальба – где-то далеко в море. Трудно сказать. Тяжелые морские орудия могли бы дать результат вдали от берега, но сейчас чайки не в море, а на суше. Кто же станет обстреливать берег, рисковать жизнью населения?

– Какое счастье слышать самолеты, правда? – сказала жена.

Джил, которой передалось радостное возбуждение матери, стала вместе с Джонни подпрыгивать на месте:

– Самолеты прогонят птиц! Самолеты их всех убьют!

И тут они услыхали взрыв – примерно милях в двух, за ним второй, третий. Рокот моторов начал удаляться; самолеты уходили в сторону моря.

– Что это? – спросила жена. – Они сбросили бомбы на птиц?

– Не знаю, – ответил Нат. – Не думаю.

Он не хотел говорить ей, что взрыв, который они слышали, – это крушение самолета. Значит, власти попытались выслать воздушную разведку; неужели там никто не понимает, что эта затея – чистое самоубийство? Что может самолет против птиц, бросающихся, как смертники, на пропеллеры, на фюзеляж? Может только сам рухнуть вниз. И если эти попытки делаются по всей стране, то во сколько жизней они обойдутся? Не иначе как там, наверху, кто-то окончательно потерял голову.

– А где самолеты, пап? – спросила Джил.

– Улетели обратно на базу. Ну, а теперь живо спать!

Пока жена отвлеклась на свои привычные дела – раздевала детей у огня, стелила им простынки, укладывала, – он еще раз обошел дом и удостоверился, что щели повсюду плотно заделаны. Рокота самолетов не было слышно, орудийная пальба на море тоже прекратилась. «Пустая трата сил, – подумал Нат. – Много ли их можно уничтожить таким путем? Ценой человеческих жизней! Правда, есть еще газ. Может, они попробуют распылять иприт, горчичный газ. Людей, конечно, предупредят заранее. Ясно одно: над этим сегодня бьются лучшие головы страны».

Эта мысль его немного успокоила. Он живо представил себе, как ученых, натуралистов, технических специалистов – словом, всех тех, кого называют «мозговой трест», срочно собирают на совет;

наверно, они уже взялись за работу. Решить такую проблему не под силу ни правительству, ни штабным начальникам – тут уж ученым карты в руки, пусть они распоряжаются.