Птицы

После обеда, когда жена мыла посуду, Нат включил радио, чтобы послушать известия, передающиеся в час дня. Сперва повторили утреннее сообщение – то, которое записала жена, – но в сводке новостей появились дополнительные подробности. «Стаи птиц нарушили привычный распорядок во всех районах страны, – сообщил диктор. – В Лондоне в десять часов утра птицы закрыли небо так плотно, что могло показаться, будто над городом нависла гигантская черная туча. Птицы рассаживались на шпилях, на оконных карнизах, на дымоходах. Преобладающие породы – дрозд черный, дрозд обыкновенный, домовый воробей; кроме того, что естественно для столицы, в большом количестве представлены голуби и скворцы и, конечно, завсегдатай лондонской Темзы – чайка черноголовая. Зрелище было столь поразительное, что на главных магистралях остановилось уличное движение, лавки и конторы опустели а тротуары и мостовые были запружены толпами любопытствующих».

За этим следовало описание имевших место инцидентов; еще раз было сказано, что наиболее вероятная причина этого явления – голод и стужа; напоследок диктор повторил предупреждение владельцам домов. Голос у него был спокойный, слегка надменный. У Ната создалось впечатление, что уж он-то во всяком случае излагает все происходящее не всерьез, словно речь идет о каком-то затянувшемся розыгрыше. И таких, как он, много, таких сотни – и никто не в состоянии представить себе, что значит сражаться в кромешной тьме с кучей птиц. Сегодня вечером в Лондоне наверняка организуют народное гулянье, наподобие тех, что устраивают в день выборов. Люди будут толпиться на улице, шуметь, хохотать, напиваться. «Пойдем-ка поглядим на птиц! «

Он выключил радио и принялся за окна на кухне. Жена молча наблюдала; маленький Джонни вертелся у ее ног.

– Нат, а здесь-то доски зачем? – спросила она. – Теперь придется зажигать свечи чуть ли не в два часа дня. И вообще я не понимаю, какой толк в этих досках.

– Лучше перестраховаться, чем потом локти кусать, – ответил Нат. – Не хочу рисковать.

– Куда смотрят власти? – сказала жена. – Надо было вызвать войска и начать отстреливать птиц. Живо бы их распугали.

– Ну, допустим. А как, по-твоему, это сделать?

– Посылают же войска в доки, когда докеры бастуют. Бросают солдат на разгрузку судов.

– Верно, – сказал Нат, – только в Лондоне восемь миллионов жителей или даже больше. А сколько всяких зданий, жилых домов, особняков! Это сколько же нужно солдат – отстреливать птиц со всех крыш?

– Не знаю, но что-то надо делать. Власти должны что-то предпринять.

Нат подумал про себя, что власти, наверное, как раз сейчас ломают голову в поисках выхода, но как бы они ни решили действовать в Лондоне и других больших городах, здесь, за три сотни миль от столицы, это людям не поможет. Каждый хозяин должен сам побеспокоиться о собственном доме.

– А как у нас со съестным? – спросил он.

– Господи, Нат, что еще тебе придет в голову?

– Не спорь. Какие есть припасы?

– Завтра среда, наш закупочный день, ты сам знаешь. Я не держу ничего лишнего в сыром виде, все ведь портится. Мясник приедет только послезавтра. Но я могу что-нибудь мясное привезти и завтра из города.

Нат не хотел пугать жену понапрасну, но сам подумал, что намеченная на завтра поездка в город вряд ли состоится. Он заглянул, в кладовую и заодно в буфет, где жена держала байки с консервами. Хлеба было маловато.

– Ну, а с хлебом что?

– И булочник будет завтра. Муки тоже было немного. Впрочем, хватит испечь буханку хлеба, если булочник завтра не приедет.

– В старое время мы бы заботы не знали, – сказал Нат. – Женщины пекли хлеб два раза в неделю, сами рыбу солили, и в доме всегда были запасы еды. Семья могла бы выдержать осаду, если б понадобилось.

– Я пробовала давать детям рыбные консервы, им не понравилось, – сказала жена.

Нат продолжал забивать досками кухонные окна. И вдруг вспомнил: свечи! Свечи тоже были на исходе. Завтра надо бы и свечей докупить. Но ничего не попишешь. Сегодня нужно лечь пораньше. Если, конечно…

Он встал, прошел через заднее крыльцо в огород и поглядел на море. Солнце весь день не показывалось, и теперь, хотя было всего три часа, вокруг сгустилась мгла, небо было тяжелое, мрачное, бесцветное, как соль. Он слышал, как волны злобно барабанят о скалы. Он пошел вниз по тропке к берегу и на полдороге вдруг замер. Был прилив; вода уже стояла высоко. Прибрежные скалы, утром еще обнаженные, теперь полностью скрылись под водой, но Нат смотрел не на море. Он смотрел на чаек. Чайки все снялись с места. Сотни, тысячи их кружили над водой, напрягая крылья, борясь с ветром. Чайки затмили небо – потому и стемнело вокруг. Они летали молча, не издавая ни звука. Они парили, кружили, взмывали вверх и снова падали, меряясь силами с ветром.

Нат повернулся и бегом бросился к дому.

– Я пошел за Джил, – сказал он жене. – Хочу встретить ее на остановке.

– Что случилось? – спросила жена. – На тебе лица нет.

– Не выпускай Джонни из дому. И запри дверь. И лучше задерни шторы и зажги свечи.

– Но ведь только три часа дня!