Птицы небесные. 1-2 части

Скромное и тихое присутствие в каждом мгновении Божественного бытия для сердца, заблудившегося на пагубных путях, становится невыносимым укором совести. Душе, возлюбившей Истину, Она открывается в каждом ударе любящего сердца в каждом помысле, устремленном к ней.

ПАСТУХИ И БАНДИТЫ

Господи, с Твоей великой любовью жаждет встречи малая любовь моя, ибо лишь для любви нет преград и расстояний. Если тело мое станет преградой для любви — отрину его. Если ум станет препятствием для любви — растопчу его. И даже если душа моя станет стеной между Богом и мною, отрекусь от нее ради безценной любви Твоей, в которой нет ни конца, ни края во веки веков.

Бездонное небо приветливо сияло над головой, обещая хорошую погоду. Всем братством вместе с большим грузом мы приехали в аэропорт, где нас ожидал вертолет. Пилотом был мастер своего дела, русский летчик Борис, любимец всего Псху. Он пообещал нам безплатно забросить груз прямо на Решевей. В кабине рядом с пилотом сидела полная женщина, его жена, которой он обещал показать Псху. Нас было шестеро и еще груз. Мы с трудом разместились в маленьком вертолете.

Посадка проходила не на летном поле аэропорта, а в хозяйственной зоне, возле какого-то ангара. Повсюду стояли мачты электропередачи, и взлетать нужно было вертикально, чтобы не задеть провода и опоры. Летчик несколько раз поднимал вертолет в воздух, но перегруженной машине никак не удавалось перелететь линию проводов. Тогда Борис принес самоотверженную жертву: он попросил свою жену выйти и ждать возле ангара, пообещав забрать ее следующим рейсом.

И только тогда вертолет наконец взмыл вверх. Линия электропередачи осталась далеко внизу. Под нами замелькали реки, поля, леса, проплыл и провалился в глубокую синеву склон Сухумского перевала. Летчик посадил нас на зеленой поляне возле дома Григорьевича, к большой радости его семьи, так как трое его сыновей собрались лететь в Сухуми. На прощание самоотверженный пилот пообещал нам привезти досок с лесопилки на Псху. Мы поблагодарили Бориса, но поверить его словам не смогли, считая их простой любезностью с его стороны.

Весь день мы перетаскивали груз и к вечеру собрались на скамье у огорода, любуясь ростками картофеля, кукурузы и овощей.

— Это просто здорово, Симон, что ты посадил огород! Теперь у нас будут свои овощи! — умилился начальник скита. За чаем он долго рассказывал различные новости из Лавры и о том, что происходит в стране.

— Кстати, я привез приемник, чтобы знать, что там делается…

Присутствие приемника опечалило меня, так как мы ранее договорились отказаться от газет и радио.

— Разве батюшка благословил нам приемник?

— Не переживай! Я его взял на всякий случай… — успокоил меня отец Пимен. — Вот, лучше почитай книгу о том, как нужно уметь выживать в диких условиях!

Он протянул мне привезенную им книгу, представлявшую, по-видимому, пособие для спецназа. Мы взялись ее просматривать, но, дойдя до советов, что воду в джунглях можно отыскать в стволах бамбука, отложили книгу в сторону. Она явно была написана не для нас. Рано утром всех в скиту разбудил грохот. Над домом, поднимая лопастями ветер, кружил вертолет. Из его двери торчали длинные доски. Сам летчик боком сидел внутри кабины, где находилась передняя часть досок, и так управлял вертолетом. Пилот лихо посадил свою машину прямо в огород, там, где была посеяна кукуруза. Мы быстро выгрузили доски, и Борис собрался взлетать, отказываясь от всяких денег. Архимандрит побежал в дом и вскоре вернулся с иконой преподобного Сергия Радонежского:

— Вот вам подарок от всех нас!

— А, это совсем другое дело, спасибо! — Борис взял икону и помахал нам рукой.

Мы отбежали от вертолета, и он с шумом, раздувая ветром кусты фундука, взмыл в небо и ушел в сторону перевала. Мы с восторгом смотрели ему вслед: такие люди встречаются нечасто. Мир тебе, добрая душа!

Теперь перед нами стояли следующие задачи: на Решевей достроить пристройку к дому, начатую архимандритом, сделать из досок, привезенных Борисом, топчаны для братии и настелить доски на чердаке, где зияли между балками огромные дыры и можно было в темноте свалиться в комнату. На Грибзе требовалось заготовить бревна для притвора, чтобы размещать в нем гостей и иметь отдельный клирос, закончить пол и чердак в церкви, а также законопатить все щели. Мы с Андреем ушли на Грибзу, а вся братия осталась помогать скитоначальнику строить кладовую.