Птицы небесные. 1-2 части

Он согласился, и я сел писать свое послание. В нем я кратко рассказал о ските и о своих проблемах, что остался в горах с четырьмя молоденькими ребятами и прошу совета. А также добавил вопрос Адриана — уезжать ему или остаться? Отправив свое послание, я вместе со своими помощниками улетел на Псху.

На Решевей природа сияла летним умиротворением и покоем. Мы распределили между собой обязанности: парни следят за огородом, я живу на Грибзе и периодически спускаюсь к ним послужить литургию и помочь по хозяйству. Наконец я оказался в лесу один. Каждая птица словно пела мне свою собственную мелодию. Ручей певучей флейтой повествовал о безхитростной лесной жизни. Законопачивая стены церкви, иной раз я прислонялся спиной к теплой стене и закрывал глаза: душа как будто покидала землю и становилась светлым облаком, плывущим в лучах солнечного света. Иисусова молитва сливалась с моим дыханием.

Помня о благословении отца Кирилла, я иногда уходил вверх в горы в поисках подходящего уединенного места. Некоторые солнечные полянки привлекали мое внимание, но, несмотря на свою красоту, они не казались безопасными. Когда я тесал доски для топчана, всей спиной почувствовал, что по лесу кто-то идет. Оставив топор, прислушался — птичьи трели трепетали в тишине леса. Немного ниже мои глаза приметили на склоне человеческую фигурку, спешащую наверх среди сосен. Это снова был Аркадий.

— Матушка Ольга срочно зовет вас приехать в Сухуми!

— А что случилось?

— Не знаю. Так передал Василий Николаевич…

В скиту меня ожидало неожиданное искушение: зайдя на кухню, я увидел на столе большие кружки с неразбавленным вином.

— Вы уже вино без воды пьете?

— После трудов, батюшка…

Москвич, как непьющий, предложил:

— Благословите, я его вылью?

При общем молчании он вылил всю бутыль на землю.

Грохочущий вертолет доставил нас в Сухуми. В доме у дьякона все изменилось. Нас встретили голые стены, вместо матрацев и одеял лежали соломенные тюфяки. Матушка Ольга, перекрестясь, сказала:

— Теперь вот так будем жить, как странники! Слава Богу за все! И тебе то же самое советую… Вот, держи письмо от старца, прочитай, и все узнаешь.

Я открыл письмо отца Виталия. Он передавал свое благословение и советовал молодым ребятам выехать из Абхазии. Мне старец благословил остаться в скиту и во всем положиться на Пресвятую Богородицу. В письме сообщалась неожиданная для нас новость: скоро в Абхазии начнется война. Тому, кто останется в скиту, не следует иметь дорогих вещей, икон и облачений. Излишки продуктов и вещей лучше раздать. Бояться не нужно. В горах не делать никаких запасов продуктов, а следует во всем довериться воле Божией. Это сообщение нас сильно поразило: расставаться никому не хотелось. Но матушка вмешалась и твердо заявила, что нужно исполнять благословение старца. Из последних денег мы купили билеты Адриану, Валерию и москвичу. Александр тем не менее пожелал остаться на Псху. Наше прощание было грустным: никто не ведал, увидимся ли мы снова.

Вместе с дьяконом и матушкой мы начали обсуждать наше положение. Озабоченный таким сообщением духовника, я решил написать ему еще одно письмо, в котором спешил задать наиважнейшие для меня вопросы: что самое главное в духовной жизни и что значит «соединить ум с сердцем», надеясь получить ответ до начала войны. Запечатав конверт, я с волнением вручил его матушке Ольге.

— Тут одна раба Божия ездит в Тбилиси. Она должна привезти ответ, не переживай! — успокоила меня добрячка.

Дорогих вещей и икон у нас в скиту не имелось. Денег — ни копейки. Облачения в Лавре нам пошили холщовые. Кресты у нас были медные, церковные сосуды — походные, изготовленные вручную в мастерских Лавры. Избыток состоял в основном в различных инструментах и рабочей одежде, которые я решил передать лесничему для распределения среди нуждающихся. Необходимо было посоветоваться с отцом Кириллом по телефону. Вкратце я рассказал ему о нашей ситуации и совете отца Виталия. Батюшка благословил братьям отъезд из Абхазии.

— Кто хочет, может поехать в монастырь к отцу Пимену, — сказал он.

— Отче, какая ваша святая воля будет для меня? — с тревогой задал я свой вопрос.

— А как у тебя на сердце? — в свою очередь спросил старец.

— Батюшка, родной, войны я не боюсь, бросать скит не хочется, а на Севере мне сразу придет конец с моими легкими…

— Ну, тогда оставайся, Бог тебя благословит! Если связи со мной не будет, можешь исповедоваться у моего друга, отца Тихона…

— И еще вопрос, батюшка! Пока я буду жить один, без братьев, как мне быть с литургией?

Старец задумался и, помолчав, ответил:

— Одному служить нельзя, но ввиду исключительных обстоятельств можешь временно служить один. А люди появятся обязательно…

— Благословите, отче! Огромное вам спасибо от всего сердца! Надеюсь еще повидать вас… — взволнованно ответил я духовнику.

— Бог тебя благословит, дорогой!

Матушка, узнав, что старец передал меня на это время отцу Тихону, жившему в затворе в Сухуми, прослезилась от радости и обняла меня: