Птицы небесные. 1-2 части

В доме стоял жуткий холод. Пока я растопил печь и прогрел дом, сильно замерз от мокрой одежды. Коты приветствовали меня жалобным мяуканьем. Они сразу после моего ухода съели оставленный им запас сухарей и были очень голодны. Накормив свое «братство», я почувствовал, как сильно простыл. Пришлось забраться на горячую лежанку, где озноб, охвативший меня поначалу, постепенно прошел. Спать не хотелось. Чувствуя под спиной горячее тепло, я еще долго лежал с четкам и в руках. Впечатление от молитвенников Псху было настолько глубоким, что жалко было засыпать, несмотря на сильную усталость и простуду.

Погода установилась. По ночам небольшой мороз прихватывал подтаявший за день снег. Дни стояли солнечные и ясные. Неослабевающий гул канонады продолжал уносить жизни людей, принося новые тревоги и новые беды. Орудийная стрельба за хребтом говорила о том, что страдания людей продолжаются. В один из таких погожих зимних дней я внезапно услышал сильный свист. Выбежав из дома, я остановился в растерянности. Над огородом, раздувая снежную метель, завис огромный военный вертолет. В окна кабины мне удалось мельком заметить смеющиеся лица пилотов и среди них — лицо отца Виссариона. Машина села прямо в снег, поднимая тучу снежной пыли.

Проваливаясь в снег по колено, я поспешил к вертолету. Из двери выпрыгнул священник в рясе и сразу увяз в снегу. На мой поклон он ответил братским объятием и прокричал:

— Надо было бы тебя забрать на побережье, некому служить в храмах, но люди на Псху упросили, чтобы я тебя оставил! Хотел посмотреть, как ты живешь, жаль времени нет… Служи литургию и молись за всех нас. Что нужно, всегда говори, помогу! Будь здоров, с Богом!

Его большую седую бороду трепал ветер, а в бровях сверкали снежинки. Отцу Виссариону передали из двери большой мешок, и он вручил его мне, словно Дед Мороз. С мешком в руках я отбежал от вертолета. Машина взлетела, засыпая меня снегом, и со свистом ушла над лесом в сторону Псху. Меня поразило то, что я не расслышал грохота двигателя, когда вертолет шел низко над деревьями. Стало понятно, что военная техника затем и создана, чтобы выслеживать и убивать, от нее никуда не убежишь — жуткое творение человеческих рук, достойных другого применения.

Но поступок отца Виссариона вызвал во мне глубокое к нему уважение. В военной неразберихе и суете он нашел время вспомнить обо мне и привезти самое необходимое для литургии: просфоры, вино и муку. Спасибо тебе, дорогой друг! После отлета вертолета мне снова удалось вернуться в ежедневный монашеский распорядок. Погреб был закончен, и в нем удалось спасти картофель от промерзания, укрыв его мешковиной. Кукуруза собрана и полущена на зерна. Шишин сделал мне из снарядной гильзы ручную мельницу, в которой я начал молоть кукурузные зерна для мамалыги — очень сытной кукурузной каши. Половину урожая я отнес старушке-соседке, а часть поменял с помощью Василия Николаевича на крупы и подсолнечное масло. Меня сильно выручили осенью грецкие орехи и каштаны, которые я успел собрать до начала снегопада. Орехи я слегка поджаривал на сковороде, а каштаны варил в котелке. Это, а также поджаренный картофель было моим «утешением». Оставалось только молиться, пилить дрова и безпрерывно откидывать с дорожек лопатой снег, снова поваливший с низких облачных небес.

На крыше дома накопились огромные массы снега, это стало вызывать безпокойство. Лесничий предупреждал меня, что на Псху бывали случаи, когда мокрый снег проламывал крыши во время оттепелей. Пришлось спешно пробираться по сугробам в лес, искать подходящую жердь. Из нее я соорудил длинный скребок, которым начал стягивать слипшийся и смерзшийся снег с крыши. От холода немели пальцы, снег валился на плечи, а сил было мало. Эта борьба со снегом запомнилась своей изматывающей однообразностью. Зыбкие туманы заглядывали в окна и проникали в дом.

Под стенами поднялись высокие сугробы. Из окон ничего не было видно, лишь в их верхней части синела узкая полоска неба. Собака легко взбегала на конек крыши и сидела на ней, разглядывая тропу, идущую мимо калитки, время от времени лая на проходящих охотников. Я пек лепешки сразу на всю неделю — семь штук, по одной на день, чтобы экономить муку. Варил кукурузу и фасоль, от которой начал чувствовать себя не очень хорошо.

Моим частым гостем стал милиционер Валерий, заядлый охотник. Иногда он оставался у меня ночевать, ставя автомат в пристройке. Обратив внимание на мой нездоровый вид, милиционер участливо поинтересовался:

— А чем вы вообще питаетесь, батюшка?

— Варю кукурузу, картофель и фасоль.

— А отвар фасоли сливаете?

— Нет, не сливаю…

— Вот в ней и есть тот яд, которым вы отравляетесь!

После его совета мое недомогание исчезло. С благословения отца Кирилла я продолжал держаться всю седмицу без масла, за исключением субботы и воскресенья. Летом к каше из круп мы добавляли похлебки из крапивы, свекольной ботвы и щавеля. Зимой я вместо трав варил кукурузу.