Птицы небесные. 1-2 части

Всех нас сделали строителями станций космической связи, так как тогда шло быстрое освоение космоса. Заодно пришлось строить лунодром, имитировавший лунную поверхность, для испытаний советского лунохода. За все это нам платили жалованье в сто двадцать рублей, что тогда составляло немалые деньги. Большинство солдат отправляло зарплату домой, но мне родители написали, что им высылать деньги не нужно. К концу года на моей сберегательной книжке скопилось около полутора тысяч рублей. Нам с младшим лейтенантом пришла идея создать в части музыкальный ансамбль, что тогда воспринималось в новинку. Наша затея вызвала энтузиазм среди солдат и мы быстро собрали в складчину довольно большую, как нам казалось, сумму на музыкальные инструменты. Этим новшеством заинтересовался даже замполит части, разрешив закупить на собранные средства аппаратуру и инструменты. За покупками мы отправились в Симферополь с сержантом, помощником замполита. Музыкальные инструменты оказались страшно дорогими. Мне пришлось выложить дополнительно все свои сбережения, чтобы купить несколько простых гитар, барабаны, электроаппаратуру и еще очень дорогую гавайскую электрогитару, потому что эстрадных гитар еще не было в продаже. В роте, состоявшей из москвичей и одесситов, подобрались неплохие музыканты с хорошими голосами, и вскоре ротный ансамбль выступил со своим первым концертом. Неожиданно к выступлениям присоединились жены офицеров и прапорщиков из театральной группы, что весьма украсило концерт.

Вся эта деятельность сблизила меня с удивительным чистосердечным парнем, старше меня на полгода, сержантом и помощником замполита, вместе с которым мы ездили в Симферополь. Родом из Одессы, сын учительницы литературы, он стал моим лучшим другом за все время службы и немало облегчил мою тоску по дому и об оставленной жизни. Этот скромный юноша был по-настоящему талантливым поэтом. Он уже писал серьезные стихи и любил декламировать их наизусть, хотя они казались мне непонятными из-за сложных сравнений, в которых я не находил завершения. Тем не менее он завораживал мелодичностью своих стихов и самозабвенной интонацией настоящего поэта. Мой друг так увлек меня своей поэзией, что я тоже решил начать писать нечто в этом роде. Я уходил в уединенную комнату, клал на стол чистый лист бумаги, брал в руки авторучку и нахмуривал лоб, но слов, наболевших и выстраданных, тогда еще не было.

Пришлось узнать поближе и некоторых деревенских хитрецов, быстро попавших на работы на склады или дежурными по кухне. Некоторые из них открыто мечтали о сержантских нашивках и даже подумывали о сверхсрочной службе. С одним из таких изворотливых парней мне пришлось даже подраться вечером в коридоре казармы. Мы инстинктивно чувствовали непримиримость друг к другу и схватились не на шутку из-за какой-то ерунды, разодрав гимнастерки, пока нас не растащили «старики». Этот неприятный для меня тип уже заведовал вещевым складом роты и, надо отдать ему должное, выдал мне после драки новую гимнастерку, а сержанты замяли этот скандал.

Попадали в часть и парни из разряда «сорвиголов», которые могли спокойно угнать офицерскую машину и уехать за пятьсот километров домой. Некоторые тайком покидали казарму, их поиски длились месяцами и доставляли немало неприятностей командованию и всему нашему отряду. Из-за сокрытия одной из таких самовольных отлучек, связанных с угоном армейской машины, подал в отставку командир части, неплохой человек сложной судьбы. Когда после года службы мне удалось съездить домой в отпуск на две недели, это сильно выбило меня из армейской колеи и в результате начался спад в отношении к службе.

Между тем в отряде появилось пополнение. Командиры переключились на новобранцев, а у нас, прослуживших год, появились некоторые послабления в солдатском распорядке. Терпение постоянной боли от первых моих узких сапог закалило мою душу, но пальцы ног, особенно мизинцы, оказались испорчены навсегда. Хотя мне давно уже заменили не одну пару солдатской «кирзы», я продолжал хромать и избавился от хромоты лишь после особого распоряжения командира части, когда мне разрешили носить кеды, что вызывало удивление у окружающих.

К этому времени мои сверстники начали частенько самовольно уезжать по вечерам на попутном транспорте в женское общежитие сельскохозяйственного техникума, расположенного где-то по дороге в Евпаторию. Я тоже присоединялся к ним, чтобы в веселой компании забыть тоску о доме и немного украсить приключениями и крымским самодельным вином однообразную солдатскую жизнь. Мы тайком выбирались из расположения части и «голосовали» на трассе проезжающим автомашинам. Один из наших друзей, большой поклонник женского общества и вина, поздним вечером «проголосовал» на трассе и угодил прямо в машину командира части, отделавшись ночным сидением в комнате штрафников и внеочередным нарядом на чистку картошки на кухне.

На утреннем построении пришлось выслушать краткую, но сильную речь командира части: