Птицы небесные. 1-2 части

Меня поселили в деревянном домике без печки, в одной комнате с поваром-армянином, который безпрестанно курил. Молиться при нем было неудобно, пришлось от холода с головой накрыться тонким негреющим одеялом и так прочесть молитвы после дороги. От усталости я быстро уснул. Утро выдалось холодным, ясным и ветреным. Ветер, кажется, никогда не переставал дуть в этой долине. Мои обязанности состояли в том, чтобы приносить на кухню ящики с овощами и фруктами и мешки с картофелем, а также выполнять многочисленные работы по хозяйству турбазы: красить заборы, следить за пожарным щитом, мести двор, в общем, делать, что скажут. В это утро мне и сельскому милиционеру директор, который оказался еще по совместительству и председателем местного сельсовета, приказал таскать железные койки со склада и устанавливать их в туристических домиках. Заезд туристов только ожидался, и начало мая скудной зеленеющей травкой свидетельствовало о приближении лета.

Милиционер оказался добродушным веселым парнем, и мы быстро подружились в процессе работы. Греться от холодного жесткого ветра я убегал на кухню, где было единственное теплое место, так как одет я был слишком легко для долины, находящейся на высоте около тысячи двухсот метров. На кухне из всего персонала только повариха была русской. Ее муж состоял в должности заведующего продовольственным складом, остальные поварихи-грузинки были женами рабочих турбазы. Все они относились ко мне с жалостью и всегда угощали на кухне горячим чаем и грузинским пирогом из крапивы вместе с безсменным компотом из сушеных фруктов. На кухне говорили больше по-русски и лишь иногда по-грузински. Основной темой разговоров было ругать Россию и русских, из-за которых в Грузии все так плохо.

Тем не менее, эти же грузинки очень помогли мне, обнаружив прекрасные качества своих добрых душ. Так как мой сосед по комнате сильно курил, я начал изнемогать от табачного дыма и на кухне как-то сказал, что у меня уже нет сил жить в табачном дыму и холоде. Поварихи немедленно отправились к директору и сказали, что забирают меня к себе в поселок, в свои дома.

— Дело ваше, — ответил директор. — Пусть только на работу не опаздывает!

Женщины привели меня к длинному каменному строению барачного типа, по фасаду которого располагалось множество дверей — это и были их «дома». Они открыли одну из дверей, и мы вошли в небольшую комнату с одним окном, кроватью, с ковриком возле нее, столом и лампочкой на потолке. В углу стояла железная печь с трубой, выходившей в стену.

— Вода во дворе, а туалет сам увидишь! — засмеялись поварихи. — А почему же ты один?

— Приехал пожить в горах.

— Так у тебя здесь ни папы, ни мамы? — участливо спросили женщины.

— Нет никого.

— Тогда, дорогой, слушай: мы тебе — папа, мы тебе — мама!

Я улыбнулся им с благодарностью. Грузинки принесли мне электроплитку, чайник, кухонную посуду, ложки и вилки.

— Живи, дорогой! — пожелали они мне, выходя из комнаты.

Я попытался их поблагодарить, но они замахали на меня руками и захлопнули дверь. Так я очутился возле горы Казбек со своей комнатой и чудесным видом на горную долину. В сельском магазине мне на глаза попалась большая карта Советского Союза, отпечатанная на бумаге, покрытой пленкой. Эту карту я прибил к стене у койки, чтобы она служила мне защитой от холодного камня. Средняя Азия располагалась как раз у моей головы. Еще я купил эмалированное ведро для воды, а вот чая в магазине не оказалось. Но когда-то я прочитал, что можно заваривать поджаренные корни одуванчика, и вскоре пил свой чай, слегка отдававший горечью, однако был счастлив — наконец-то я один и могу молиться, сколько хватит сил.

Работа не забирала у меня много времени, поэтому я мог совершать большие прогулки по долине, где на каждом ее повороте возвышались древние оборонительные башни. За селом я обнаружил нарзанные источники, в каждом из них бил, бурля и пенясь пузырями, ключ с большим содержанием газа и со своим отличительным вкусом. В дальних окрестностях села Сиони мне посчастливилось найти еще один нарзанный источник. Там вода наполняла выдолбленную в скале вместительную ванну, в которой я иногда с большим удовольствием купался, когда в полдень солнце начинало пригревать. Красивые старинные церкви по вершинам холмов, к сожалению, оказались закрыты и службы в них не совершались. Особенно мне понравился своей строгой красотой Сионский храм XI века, стоящий высоко над дорогой и словно сияющий своей белокаменной кладкой над всей долиной Терека. Удалось мне разыскать и старинный монастырь-крепость, запрятавшийся на высоком плато в ущелье, куда вела заброшенная тропа. Но он представлял собой лишь сильно разрушенные крепостные стены, уцелел только алтарь и каменный престол, сооруженный из одной большой глыбы гранита. Рядом с этой святыней, украшенной высеченными в камне крестами, я проводил свои выходные дни.