Птицы небесные. 1-2 части

Как в России, так и в других краях нашей многоликой страны, сколько ни присматривался я к окружающим людям, большей частью, к сожалению, неверующим, мне пришлось с горечью заметить одну странную закономерность жизни, которую Евангелие называет «миром». Как трудно в нем найти действительно живых и по-настоящему интересных людей! Редко кто из них, не имеющих никаких духовных ориентиров и не знающих Бога, выходит из однообразных разговоров с пошловатым содержанием и неизменными заботами о заработке и здоровье. Такое общение, где приходилось поддерживать эти скучные темы, начало утомлять меня. Мир взрослых предстал на поверку удручающе тусклым и безпросветным, наполненным безконечными жалобами и ропотом. Это оказался мир людей, утративших детство.

Разительно отличался от их мироощущения мир безхитростных, жизнерадостных, ясноглазых детей! Только с ними душа отдыхала от всех взрослых докучливых разговоров и расспросов о житье-бытье. Дети не требовали ничего, кроме любви, и сполна платили такой же безкорыстной любовью. После молитв особенно трудно было вступать в общение со взрослыми, зачастую крайне любопытными. И особенно легко и радостно становилось в кругу детей. Я любил сидеть в их компании, просто любуясь ими и слушая их звонкие голоса и заливистый смех. Тогда я с радостью чувствовал, что в душе еще остались живые нотки, которые также радостно, словно в унисон, откликаются на чистые движения детских душ.

Быстро настала осень, а вслед за ней зима. По горам лег снег и начал валить и в долине, где он мог идти по несколько дней подряд. Печи в моей комнате не было, а напарник, обещавший ее привезти, все еще не появлялся. На окнах комнаты намерз лед толщиной в палец. Мне снова пришлось укрываться матрасом, но мерз я жутко. На руках и ногах опять появился артрит. Я попробовал сам переложить дымящую печь, стоявшую в смежной комнате. Нашел на речных обрывах для нее глину, добавил в раствор для кладки кирпичей ишачий помет, помня, как в станице мы собирали лошадиный навоз и смешивали его с глиной и соломой для обмазки стен дома. Но когда в новосложенной печи разгорелись дрова, пошла такая невыносимая вонь, что дышать было невозможно. Поэтому днем я грелся печью моего напарника, а на ночь уходил к себе в комнату, где было хотя и очень холодно, но зато молитва шла легче.

Можно много проповедовать о путях к Богу, но невозможно проповедовать о Боге, не обретя Его в самом себе. Могут полностью рушиться человеческие представления о Боге и о вечности, но Сама Божественная вечность не может рухнуть никогда. Проповедующий Христа, не обретая Его в своем сердце, проповедует свои представления о Христе. Защищающий веру в Христа, защищает не ее, а свои разумения о вере. Открытость и мягкость сердца приводят человека к исправлению своих заблуждений, а упрямство и гордыня делают его фанатичным и жестоким. Обманщики всегда остаются обманутыми своими же обманами, а правдивые неуклонно пребывают в правде, укрепляемые ею. В греховности своей и лжи мы восстаем не только против Бога, но и против самих себя, в безумстве своем не считая себя грешниками.

ПЕРВЫЕ ДЕЙСТВИЯ МОЛИТВЫ

Те, которые закрыли свои сердца от людей, не могут закрыть их от Всевидящего Бога, укоряющего нас нашей же совестью. Зачастую, Промыслом Божиим, то самое зло, которое овладело сердцем и душой, становится причиной того, что душа и сердце начинают осознавать тщету злых путей своих, восходя к ненависти ко всякой неправде и лицемерию, пытающихся угнездиться в наших душевных глубинах.

Омывшись благодатью Твоей, Боже, душа возвращается к Тебе из долгих мытарств и странствий, где не могла найти Тебя, пока Ты Сам не открылся ей, воссияв в ней самой милосердием Твоим, став всецелом ее опорой и надеждой. До тех пор, пока помыслы держат душу в плену своих лживых доводов, ввергая ее в привязанность к своим представлениям, душа продолжает задыхаться под их бременем и не может вдохнуть чистый воздух Божественной благодати. Бог неизменен в своей доброте и милосердии, поэтому Он тихим гласом кроткой любви призывает к Себе заблудшую душу и прощает ее, кающуюся и плачущую, чтобы подарить ей навечно, по мере ее очищения, Свою блаженную неизменность.

Покой приходит в душу незаметно, в отличие от страстей. Страсти порабощают ее грехом, а покой дает душе ощутить первые реальные признаки освобождения от греха, которые сердце уже никогда не забудет. Отказавшись от развлечений, душа в уединении становится подобна чуткой струне, воспринимающей мелодию вечности.