Птицы небесные. 3-4 части

— Отец Агафодор, подсказывай, если вдруг собьюсь! — попросил я умоляющим шепотом. Выйдя из стасидии и сглатывая от волнения комок в горле, прочитал до конца весь текст. «Слава Богу, не сбился!» — Вернувшись в стасидию, я вытер вспотевший лоб.

После литургии мы стояли у кельи старца Харалампия, откуда вскоре вышел седобородый монах внушительного вида, только что исповедовавшийся у игумена.

— Это монастырский отшельник, монах Феоктист! Живет в уединенной келье вверх по ущелью, всегда в затворе. Только иногда на исповедь в монастырь приходит…

Объяснения отца Агафодора прервал монах Дионисий, пригласивший нас в келью известного духовника и молитвенника, у которого мы сразу взяли благословение. Я смотрел в его доброе деревенское лицо и отдыхал, умиляясь душой. Из-под опущенных уголков его век смотрели молодые, как у юноши, светло-карие глаза. Небольшая бородка, простая матерчатая скуфья, старенький выцветший подрясник, натруженные крестьянские руки — весь его простой облик был необыкновенно симпатичен.

— Отец Симон, Геронда немного знает по-русски. Он жил когда-то под Краснодаром, где и вы! — негромко сказал иеродиакон, наклонившись к моему уху.

Старец услышал его слова и просиял:

— Краснодар? Как дела? Хорошо? — И засмеялся. Мне сразу стало легко и спокойно.

— Хорошо, очень хорошо, слава Богу! Евхаристо! — ответил я, поклонившись. — Спроси у игумена, отец Агафодор, можно ему задать несколько вопросов о молитвенной жизни.

— Эндакси, эндакси! — согласился старец.

— Говорите, батюшка, а я буду переводить… — шепотом подсказал переводчик.

— По благословению нашего духовного отца, Геронда, мы живем в уединении в лесном скиту на Кавказе… — начал я.

— Кавказ — хорошо! — подтвердил отец Харалампий, услышав знакомые слова, вызвав у нас улыбку. — Краснодар — хорошо! Я жил в Краснодар… — Он продолжал внимательно слушать.

— Поэтому мне очень важно знать, как бороться в уединении с помыслами? — закончил я свой вопрос. Мой друг перевел его Геронде. Старец отвечал по-гречески, а отец Агафодор негромко переводил слово за словом.

— Если бы за тобой охотился убийца на твоем Кавказе, что бы ты сделал? Убежал в лес! Так и ты убегай от мысленного врага глубоко в сердце… Тот, кто стяжал благодать, крепко стоит в сердечной глубине, облеченный в броню отречения от всего земного. Для монаха в миру нет дорог! Спасайся раньше, чем начнешь погибать.

— Уважаемый Геронда, как разобраться, какой помысел от Бога, а какой от врага?

— Без непрестанной молитвы будешь биться в помыслах, как рыба на горячем песке! Поэтому стяжание такой молитвы есть основная цель монашеской жизни. Но вообще не принимать никаких помыслов — это великая тайна, которую мало кто уразумевает.

— А что такое помыслы, отче?

— Помыслы — это бесы, демоническая энергия. Их логикой победить невозможно, поэтому никогда не вступай с ними в собеседование и не поддавайся их внушению, которым они увлекают за собой не имеющую рассуждения невежественную душу в самые бездны ада. Возражая им, ты лишь на время заставишь их умолкнуть, а затем они нападут на тебя с новой силой, пока не увлекут на грех, сначала мысленный, а потом и телесный. От того, кто носит в себе дурные помыслы, ангелы отбегают, как от ведра с помоями.

— А если противоречить им цитатами из Евангелия?

Старец слегка улыбнулся:

— Это не наша мера, а мера великих подвижников. Никогда не вступай в беседы с помыслами, как я сказал! Всякий помысел, приносящий в душу сомнения, — от лукавого. В Божественной благодати нет никаких сомнений — в чем ей сомневаться? Она видит все как есть. Старайся стяжать благодать — и тогда освободишься от рабства помыслов. Царство Небесное силою берется… (Мф. 11:12).

— А как же стяжать благодать, отец Харалампий?

— Основа основ молитвенной жизни — целомудрие, что значит целый здоровый ум, отринувший всякую связь с земными вожделениями. Только такой ум способен к духовной практике и стяжанию благодати. Духовная практика — это счастье! Поэтому практикующий всегда счастлив. Если нет духовной практики — откуда возьмется счастье? Без молитвенного делания нет и духовного рассуждения. «Чистый ум право смотрит на вещи», — говорил преподобный Максим Исповедник.

— Мой духовный отец в России дал мне наставление приблизиться к началам бесстрастия, но пока у меня ничего не получается…

— Это делание самое трудное, но возводящее душу к Божественному созерцанию, что есть великое совершенство и истинная духовная жизнь. Сразу этому не научишься. Нужны время и помощь благодати. Хорошо, что у тебя есть духовник: следует искать старца заранее, а не тогда, когда душа чувствует, что ей приходит конец. Послушание духовному отцу приносит смирение и духовное рассуждение. Послушание и есть истинная школа спасения, в которой овладевают навыками бесстрастия, а учитель — Божественная благодать, передающаяся в Православии от старца к верному послушнику.

— А что с нами совершает благодать, отец игумен? — Мне хотелось за эту встречу узнать как можно больше, не представляя, когда еще появится следующая возможность.