Читаем Птицы небесные. 3-4 части полностью

— Долгое время мне, батюшка, паспорт не выдавали. Через год мы опять поехали к отцу Николаю. Она мне говорит: «Ты же не сказал старцу, что ты инок!» А тут мать ее плачет, убивается: «Зинка, дура, мало ли тебе парней, что ты со стариком связалась?» Правду сказать, дочку ее я полюбил как свою, и она меня… Поругаемся мы, значит, с Зинаидой, а дочурка нас мирит. Зинаида-то мне всегда говорила: «Вот, твоя защитница!» Да, такие-то дела… Приезжаем мы, в общем, с ней к отцу Николаю. Она батюшке говорит при мне: «Жить мне с иноком Харалампием?» А батюшка как бы строго так по столу рукой стучит: «Жить, жить!» Но осенью восстала на меня мать Зинаиды и говорит ей: «Если он сейчас не уедет, я милицию вызову!» И я, батюшка, от нее уехал… Искушение, одним словом! — со вздохом закончил рассказчик.

Помолчав, он продолжил, теребя застежку на куртке:

— А дальше пошло-поехало… Паспорт к тому времени я получил. Поехал в Абхазию, но, не доехав до Абхазии, снова его потерял, а может, украли… Но мне, спаси Господи, сделали абхазский паспорт с видом на жительство на пять лет. Приехал я на Псху, отец Симон, положил паспорт в дупло в лесу и забыл где, представляете?

Я невольно кивнул головой.

— Сейчас еду, можно сказать, в Орел. Буду жить под крылом священника Петра. Батюшка — духовник хороший, а главное — делатель молитвы Иисусовой, учился у знаменитых старцев. Поэтому у меня пока, слава Тебе, Господи, все хорошо в духовном плане! А вы-то как там, отче, на Святой-то Горе?

— Живем братством в шесть человек на Новой Фиваиде. Если сделаешь паспорт, приезжай, будем рады тебя принять! — ответил я.

— Куда мне, отец Симон! Слава Богу, что Матерь Божия снова собрала братьев под твое духовное руководство, как когда-то на Решевей! Поминай недостойного инока Харалампия, отче!

Я с сердечным чувством обнял и поцеловал этого угодника Божия и замечательного молитвенника. Чем-то он мне всегда напоминал Странника из «Откровенных рассказов». Жаль, что больше с ним не пришлось увидеться…

С отцом Агафодором, вернувшимся из Харькова, мы остановились на Московском подворье у игумена Пимена. Москва не сразу отпустила нас с иеромонахом: у меня началась пора служения людям: звонки, встречи, беседы, исповеди и поездки. Столица подсыпала снежком, ударяла морозцем, мела метелью, метелью опасений, тревог и искушений…

СтарецЕму мы, горячась,Расскажем обо всем:Как трудно на земле,И верим, и живем,Как много нужноСделать и решить,Как нам приходитсяБез устали спешить.Он кротко слушает,Качая головой,Не поднимая глазОт Библии святой.Мы говорим,Мы жаждемРассказать,Как трудно намСлова его понять.Как быстро пролетаютДни за днями,Как важно то,Чтоб он всегда был с нами…И тихо старецВзор подъемлетСвой: «Пойми, сынок,Ведь я всегдаС тобой…»

Троице Единосущная, да святится имя Твое через дух мой, преображенный Тобою, в котором Ты отражаешься, словно солнце со всеми его лучами в кусочке разбитого бутылочного стекла. Далеко виден свет его, отраженный от маленького стеклышка, а подойдешь, и дивишься ничтожеству разбитой стекляшки, испускающей такой яркий свет. Не так ли и я, Боже, словно бутылочное стекло, сверкающее издали, но сам по себе я, ничтожный, лишь отражаю нестерпимо сверкающий свет славы Божества Твоего? Хочу сердечными очами моими видеть лишь прекраснейший Лик Твой, Иисусе, а этот мир пусть расплывется в зрении моем, словно радужное пятно, ибо нет в этом мире ни опоры, ни твердости. Не нужна мне печать его, печать смерти, причуда греховного ума, ведь не ради нее Ты родил меня. А нужна, больше воздуха, святая Твоя печать, печать дара Духа Святого, печать самой истины, проистекающей из Твоих недр, Троица Животворящая, созерцание души моей.

ШТОРМ

Боже, коль скоро тело станет прахом под копытами лесного зверя, а глаза мои — тысячами цветов, смотрящих в небо с безбрежных лугов, а сердце — немолчным морским прибоем, тогда пусть ум, неразрушимый даже временем, станет звездной пылью, усыпавшей ночной небосвод — все отдаю без сожаления безмолвной вселенной, тоже имеющей свой конец. А дух мой, слившийся с Духом Твоим, победит мир одним мановением святой воли Твоей, ибо хотя он — словно пылинка в безбрежности, пылинка родившегося в Тебе духа человеческого, но даже всей вселенной, подобной весу комара, никогда и ни в кои веки не перевесить духа человеческого, ставшего единым с Единосущной Троицей! Сотканный из не-созданного Божественного света, дух мой поищет границы любви Твоей и не найдет пределов ее, ибо и сам обнаружил себя безграничным и беспредельным по неисповедимой Твоей милости, Боже Светодавче и Даритель Богоподобия в святых созерцательных откровениях Твоих!


Перейти на страницу:

Похожие книги

История патристической философии
История патристической философии

Первая встреча философии и христианства представлена известной речью апостола Павла в Ареопаге перед лицом Афинян. В этом есть что–то символичное» с учетом как места» так и тем, затронутых в этой речи: Бог, Промысел о мире и, главное» телесное воскресение. И именно этот последний пункт был способен не допустить любой дальнейший обмен между двумя культурами. Но то» что актуально для первоначального христианства, в равной ли мере имеет силу и для последующих веков? А этим векам и посвящено настоящее исследование. Суть проблемы остается неизменной: до какого предела можно говорить об эллинизации раннего христианства» с одной стороны, и о сохранении особенностей религии» ведущей свое происхождение от иудаизма» с другой? «Дискуссия должна сосредоточиться не на факте эллинизации, а скорее на способе и на мере, сообразно с которыми она себя проявила».Итак, что же видели христианские философы в философии языческой? Об этом говорится в контексте постоянных споров между христианами и язычниками, в ходе которых христиане как защищают собственные подходы, так и ведут полемику с языческим обществом и языческой культурой. Исследование Клаудио Морескини стремится синтезировать шесть веков христианской мысли.

Клаудио Морескини

Православие / Христианство / Религия / Эзотерика
Откровенные рассказы странника духовному своему отцу
Откровенные рассказы странника духовному своему отцу

Выходящие новым изданием "Откровенные рассказы странника духовному отцу" достаточно известны в России. Первые четыре рассказа были написаны русским автором во второй половине прошлого века и распространялись и в рукописном виде и печатаю. Они были обнаружены и переписаны на Афоне настоятелем Черемисского монастыря Казанской епархии игуменом Паисием. Рассказ в книге ведется от лица странника, каких немало бродило по дорогам и весям Святой Руси. Они переходили из монастыря в монастырь, от Преподобного Сергия шли в Саров и на Валаам, в Оптину и к Киево-Печерским угодникам,заходили к Воронежским святителям Тихону и Митрофану, добирались даже до Иркутска, чтобы поклониться святителю Николаю, доходили и до Афона, и до Святой Земли. Не имея здесь "пребывающего града", они искали грядущего, основателем и художником которого являлся Бог (Евр.11, 10). Таинственность темы, живость и простота рассказа странника захватывают читателя. Не случайно эта книга получила большую популярность. 

Сбоорник

Православие / Религия, религиозная литература
Новый эклогион
Новый эклогион

Псковским региональным отделением Литературного фонда России издана книга «Новый эклогион» преподобного Никодима Святогорца. Ее составили жития святых мужей и жен, выбранные из святцев нашей святой Православной Церкви и пересказанные преподобным Никодимом.35 лет Никодим Святогорец жил в пустыньке «Капсала», вблизи греческого городка Карей, которая сравнима с оазисом в пустыне. Убогие подвижнические каливы, где проливаются пот и боголюбезные слезы, расположены на прекрасных холмах. По словам монахов, пустынька похожа на гору Елеонскую, где молился Христос. Здесь Господь — «друг пустыни, здесь узкий и скорбный путь, ведущий в жизнь…». В этом прибежище преподобных авва и просветился, и освятился. И, движимый Духом, следуя отеческому преданию, писал свои бессмертные сочинения.Горя желанием показать православному миру путь восхождения к Богу, святой Никодим был занят поисками методов обучения, чтобы с их помощью, избавившись от своей страстной привязанности к земному, верующий смог бы испытать умное духовное наслаждение, наполняя душу свою Божественной любовью и уже здесь предобручаясь вечной жизни. Так в конце XVIII века был создан «Новый эклогион», для которого преподобный выбрал из рукописей Святогорских монастырей неизданные жития, чтобы преподнести их как нежный букет духовных цветов нашему жаждущему правды православному народу. На примерах богоугодной и святой жизни он закалял его слабую волю, освящал сердце и просвещал помраченный страстями ум.Большинство житий, ради малограмотных «во Христе Братий своих», Никодим переложил с древних текстов на доступный язык. Простой, всем понятный язык Никодима насыщен личным священным опытом, смирением и радостотворным плачем, любовью к Богу, славословным кипением сердца и литургическим чувством.

Никодим Святогорец

Православие / Религия / Эзотерика