Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2

– Все подвижники и святые обожены этим жаром Божественной любви. Благодарные этой священной любви души блаженных, возлюбивших Господа до конца, вопиют (Ис. 6: 3): Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!.. Этот жар Небесного огня, возгоревшись в душе, истребляет безследно все волчцы и тернии грехов, наполняя всю ее несказанным невечерним светом и блаженством. «Один и тот же огонь называется и огнем поядающим, и светом просвещающим», – так пишет преподобный Иоанн Лествичник. Господь Иисус Христос в созерцании видится в несказанной светлости, чистоте и сиянии истинного Божественного света, которым созерцающая душа омывается, просвещается и очищается. Поэтому сыны Божии – сами есть свет…

– Значит, отец Григорий, созерцание, как и молитва, должно быть непрестанным?

– Именно от непрестанного воззрения ума ко Господу от светоносного осияния славы Его в сердце созерцателя ярко разгорается огонь любви к Богу. Вначале в созерцании нам является умиротворенный ум так, как он есть: подобный кристаллу или стеклу, в котором отражается нетленное сияние Божества. В этом сиянии святые души облекутся светом и они будут сокрыты в нем. Их сущность станет целиком зрением, целиком духом, целиком постижением. В том месте, где будут обитать святые, все есть свет, ибо все сущее там есть этот непостижимый свет.

– Геронда, а как взаимосвязаны спасение и нетварный свет?

– Спасение, отец Симон, – это все большее приобщение к Божественному свету, истинному просвещению души, потому что Бог – это море света, гора света, а Его благодать – покров света… У преподобного Симеона Нового Богослова сказано: «Бог же есть свет безпредельный, а также и непостижимый…» Итак, стремись постичь Бога так как Он есть, отбросив навсегда свои выдумки и представления, созданные греховным умом и его привычками. Тогда твое сердце навсегда утвердится во Христе. Спасайся в Господе, дорогой, а я помолюсь о тебе…

* * *

Открываю глаза –

Иисус во мне.

Закрываю глаза –

Иисус во сне.

И дыханье – молитва.

И молчанье – молитва.

Открываю глаза,

Закрываю ли их, –

О сердце! В тебе –

Иисус один

Для нас двоих…

Душа моя скорбит смертельно, – сказал Ты, Иисусе, в молчащей и трепещущей темноте Гефсимании (Мф. 26: 38). Ныне изнемогает в скорби сердце мое, теряющее на земле родных и близких. Поистине легче не знать их, чем безсильно терять таковых, уходящих навеки в Твою непостижимую вечность. Трепещет и моя душа, словно сад Гефсиманский, праведных Судов Твоих, коими Ты судишь, Сердцеведче, сердца человеческие.

Ты, Безгрешный, страдал и принял мучения добровольно! Как же не страдать мне, столь много согрешившему пред Тобою, что не начал призывать святое имя Твое с младенческих лет и уповал заменить Тебя, неисповедимое Блаженство, призраками земного безсмысленного «счастья»? Смертью наших близких Ты, Господи, открываешь мне истинный смысл апостольских слов – жить дорожа временем, потому что дни лукавы (Еф. 5:16). Не хочу рабствовать здесь страстям моим, но желаю царствовать духом в Тебе, Иисусе, вечно. Ибо Ты – Царь живых и всех, созерцающих славу Твою во свете неприступном, каждый день и каждый час воспевающих Тебя непрестанными молитвами и предстающих в Божественном созерцании пред Тобою – Богом своим, Творцом и Владыкой!

БЕСЕДЫ В ОБИТЕЛИ

Детским ликом своим и чистыми глазами всматривался я когда-то в многоликий и многоголосый мир, и сердце мое обнимало всякую душу и все существа земные и радовалось вместе с ними чудесному ощущению нескончаемой жизни. Но ныне всматриваться в мир нет желания в душе моей: сморщенные лица с тусклыми глазами говорят мне об утраченных надеждах и разочарованиях, а многоликий и многоголосый мир уходит в небытие, словно вода в песок пустыни. Тщетно стучался я во все двери людские, но за ними повсюду зияла пустота, в которой не было ответа на мои поиски.

И когда уже отчаялся я в надежде найти выход из гибнущего мира теней, неожиданно отворилась неприметная дверь в душе моей: потоки света и радости облили меня с головы до пят, ибо навстречу мне вышел Ты, возлюбленный Христе, и распахнул пречистые руки Свои, призывая меня в объятия. И когда упал я в них, бурными потоками слез изошла душа моя: нашла она радость свою и предел желаний своих, ибо Ты, Христе, и был этой неприметной таинственной дверью в душе моей, светом жизни моей и счастьем дыхания моего. Ты – Пасха моя вечная, Светлейший Иисусе! Потому дух мой, ликуя, неустанно возглашает: «Воистину воскресе Христос посреди моего неведения!»