Птицы разного полета (ЛП)

– Брэди, что ты сделал? – спросил он.

– Это просто глупая шутка, – заявил Брэди, закатывая глаза, будто все слишком остро реагируют на мелочи. – Я разберусь с этим. Руби, – крикнул он, постучав в дверь. – Выходи сейчас же. Это была шутка, не надо так расстраиваться.

Ответом стало какое-то неразборчивое бормотание, за которым последовали новые рыдания. Кастиэлю показалось, что он различал фразы вроде: “Оставьте меня в покое”. Кровь начинала закипать в его венах. В его голове иногда творился полный бардак, но он бы никогда не расстроил девушку ради веселья.

– Просто глупая шутка? – повторил Эбнер. Его лицо начало краснеть под бородой

– Да она же маленькая скучная сучка, – рявкнул Брэди. – Она выйдет наружу. А вы занимайтесь своими делами.

Кастиэль посмотрел на него, перевел взгляд на других мальчишек, все еще посмеивающихся и переговаривающихся друг с другом. В момент квинтэссенции абсолютной ярости он понял, что не сможет оставить все как есть.

– Где одежда Руби? – спросил он.

– Ах, я принесу ей все, – ответил Брэдли.

– Да, когда мы еще раз посмотрим на ее сиськи! – крикнул кто-то позади и все хором рассмеялись.

– Нет, – оборвал Эбнер. Его голос дрожал, а кулаки были сжаты. По-видимому, они наконец-то добились своего и по-настоящему его разозлили. – Убирайтесь. Плевать, куда, но чтобы вас здесь не было.

На мгновение ему показалось, что они даже не послушают его. Все просто стояли на месте, ожидая момента, когда Бабушка Братства объявит все это шуткой и позволит им изводить Руби дальше.

– Ты слышал его, брат, – вмешался Кастиэль. – Шевелись.

Некоторые ребята исчезли, словно стая голубей в панике, но Брэди вместе с двумя или тремя смельчаками остались на месте.

– Нет, – рявкнул он, скрестив руки. – Это не твое дело. Так почему ты решаешь, кому уходить, здоровяк?

Эбнер сделал шаг в направлении Брэди, словно собирался рассказать ему о причинах при помощи кулаков, но Кастиэль протянул руку, чтобы предотвратить драку. Не было смысла усугублять ситуацию.

– Тогда ты выслушаешь меня, – предложил Кастиэль. – Если ты сейчас же не оставишь Руби в покое, я расскажу матери, что ты сделал, чтобы сдать ее экзамен.

Надменное выражение лица Брэди дрогнуло, но Кастиэль заметил страх, на мгновение промелькнувший в его глазах.

– Ты не станешь этого делать, – сказал он. Кастиэль вытащил мобильный телефон и вызывающе взглянул на Брэди. – Ты блефуешь. Тебя тоже накажут. – настаивал он. – И исключат!

– Боже. Моя мать – Наоми Мур, – сообщил Кастиэль, расправив плечи и улыбнувшись. – Ты правда думаешь, что она позволит исключить одного из своих сыновей? Они просто повесят все на тебя и я не думаю, что ты захочешь объяснить своему отцу, почему оказался перед дисциплинарной комиссией.

Брэди раскрыл рот, а затем снова закрыл его, задыхаясь, как выброшенная из воды рыба. Он поджал губы, словно собирался простонать что-то нечленораздельное, но в конце концов развернулся и поспешно ретировался вместе с оставшимися зрителями.

Эбнер последовал за ними, практически наступая им на пятки.

– Руби? – позвал Кастиэль, постучав в дверь. – Все хорошо, они ушли. Ты в порядке?

Ответа не последовало. Кастиэль даже не был уверен, что Руби все еще плачет, но эта тишина вызывала неприятные предчувствия.

– Руби? – настоял Новак, когда Эбнер вернулся обратно с узлом вещей в руках. – У нас твои вещи. Можно их тебе передать?

Тишина. Тем не менее, спустя мгновение дверь приоткрылась и Кастиэлю едва хватило времени на то, чтобы просунуть одежду в щель. Эбнер стоял рядом с ним, бросая угрожающие взгляды на тех, кто осмеливался подойти ближе и пялиться. У него все еще были сжаты кулаки, но он уже не выглядел так, словно собирался прикончить кого-то на месте. Гнев Эбнера явно был столь же интенсивным, сколь и кратковременным.

– Хочешь стакан воды? – спросил Кастиэль через несколько минут. Руби по-прежнему хранила молчание.

– Она в ванной, – заметил Эбнер. – Держу пари, воды у нее хватает. Спроси ее, не хочет ли она, чтобы мы отвезли ее домой? У меня есть машина.

– Ты слышала, Руби? – мягко настоял Новак.

– Да, – послышался дрожащий голос. – Я… спасибо тебе.

– Хорошо, – согласился Кастиэль. – Ты собираешься выйти из комнаты?

Руби молчала так долго, что Новак уже хотел повторить вопрос. Затем она вышла, ее глаза были красными и опухшими. И прежде, чем кто-либо успел задать вопрос, она бросилась в объятия Эбнера и тихо всхлипывала у него на плече.

***

В тот момент возле университета было припарковано мало машин, но им все же потребовалось время, чтобы добраться до крыла Руби: она спросила, могут ли они немного прокатиться, чтобы она пришла в себя. Кастиэль и Эбнер согласились, поэтому катались по кругу в течении нескольких минут, пока она не перестала плакать.

– Спасибо, – наконец выдавила она. Кастиэль посмотрел на нее в зеркало заднего вида. Она сидела на заднем сидении, прижавшись головой к окну, а ее опущенные плечи указывали на то, что она сильно устала.

– Конечно, – кивнул Новак.

– Да не на чем, – добавил Эбнер.

Никто из них не спросил, что на самом деле произошло, но Руби все равно объяснила: