Птицы (СИ)

— Так вот, — продолжила Фанни возмущенно. — Госпожа Аделия Уолшш, ее величество королева всего города! Когда Герхарт подвел меня для почтительного приветствия, ее губы едва ли в узел не завязались. Она глядела прямо сквозь меня, как через одну из своих ледяных статуй. Но нужно отдать ей должное — она ничего не сказала: даже не могу представить, как Герхарт умолял ее сдержаться хотя бы раз и не облить какую-то незванку ведром помоев при всех. Все-таки хорошо, что вы тут оказались. Потому что я вряд ли бы выдержала здесь в одиночку. Говорят, запланировано двадцать четыре смены танцев, и бал продлится всю бурю. А кто знает, насколько она может затянуться…

— Она скоро закончится, — сказала Уиллаби, и все с удивлением поглядели на нее.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросила Арабелла.

— Мне сказали.

— Кто? — спросил Финч.

Уиллаби отвернулась.

— Неважно, — буркнула она.

Фанни пристально оглядела Финча, удовлетворенно кивнула, глядя на его опухшую, но уже не кровоточащую губу, и сказала это свое ужасное:

— У меня сердце кровью обливается всякий раз, как я на тебя смотрю.

И принялась его причесывать. Девочки отвернулись и тихонько заговорили о чем-то своем, а Финч был вынужден познать все тяготы проборов и разделения прядей.

Фанни попросила его рассказать о том, что произошло и как они оказались в «Уэллесби», и мальчик негромко, пытаясь говорить так, чтобы не слышала Уиллаби, все ей рассказал.

Расчесывая его, Фанни то и дело испуганно шептала: «Какой ужас!», «В самом деле?!» Когда речь зашла о том, как Финч обнаружил повешенного мистера Франки, она была так поражена, что просто застыла с гребешком в волосах мальчика. А от известия о том, что Птицелов — это дедушка Финча, она невольно отшатнулась. Закончил Финч рассказом об убийстве младенца, о том, как они отправились вслед за мадам Кларой и своими блужданиями по «Уэллесби».

Фанни была взволнована и испугана, но быстро взяла себя в руки. И к сожалению Финча, и его тоже, вновь принявшись его расчесывать.

— Вы правильно сделали, что пошли за ней, — сказала она. — Я не могу представить, что ваша мадам Клара сейчас чувствует. Нельзя оставлять женщину в таком состоянии одну.

— Только все это тайна, — напомнил Финч, и Фанни покосилась на него неодобрительно.

— Конечно, тайна. Неужели ты думаешь, что я кому-то стану рассказывать? Поверить не могу! Вы столько всего жуткого пережили, а я тут еще жалуюсь о своих нелепых невзгодах на каком-то балу! Как думаешь, зачем ваша Клара пришла в «Уэллесби»?

— Не знаю, — сказал Финч. — Думаю, она к кому-то пришла. Она уже была здесь недавно, в тот день, когда вы, Фанни, нас сюда привезли. Мы видели ее.

— Уверена, Герхарт поможет. Он не такой, как остальные эти… — она замолчала.

— Да, — кивнул мальчик. — Он нас пожалел.

— Думаю, дело не в жалости, — сказала Фанни. — Просто он пытается поступать правильно. Ведет себя по-джентльменски, всегда такой принципиальный и бескомпромиссный. Раньше меня это раздражало… — Она тяжело вздохнула. — Я тебе очень сочувствую из-за дедушки.

Финч промолчал — а что тут скажешь. Фанни наклонилась к самой его макушке и прошептала в нее:

— Я ведь вижу, что ты злишься на Арабеллу. Дай ей возможность самой рассказать, почему она, зная правду, держала тебя в неведении.

Финч поглядел на подругу, которая как раз что-то спрашивала у Уиллаби. Арабелла выглядела испуганной. Но это ничего не значило, ведь Финч знал: Арабелла меняет настроение по триста раз за минуту, и если в одну секунду ее может ужасать темнота мрачного и жуткого коридора, то в следующую, по-прежнему находясь в этом самом коридоре, она может восторженно рассуждать о кексах со сливочным кремом.

Финч пока что пытался не думать обо всем, что произошло дома. Да, он злился на нее и не понимал, как можно было не рассказать ему правду о дедушке, но ему хватало ума осознавать, что она сейчас здесь, пошла за ним в трубу в буре, несмотря ни на что, и не отстает от него ни на шаг — а значит, по-настоящему хочет помочь. Конечно, она глупая, потому что чуть не отправила его в приют, а еще не рассказала ему о дедушке, но… как же было бы сейчас ужасно и невыносимо одному. Финч живо представил себе, как он сам оказывается с Птицеловом лицом к лицу, как сам обнаруживает бедного младенца, как сам идет сквозь бурю и бродит по «Уэллесби»… Нет, как бы он ни был зол на эту рыжую, он был ей благодарен.

В этот миг, будто подслушав мысли Финча, Арабелла обернулась и, поймав его взгляд, улыбнулась, беззаботно и довольно жутко, щурясь из-за своего синяка под глазом. Лицо ее было сплошь исцарапано, а волосы торчали во все стороны, как проволока. Финч усмехнулся: что ж, ее беззаботность мгновенно исчезнет, когда ей в руки попадет зеркальце.