Птицы (СИ)

Но судя по выражению лица старика он тоже был слегка сбит с толку. И это при его-то обычной автоматонской выдержке.

— Мистер Колмз! — позвал он, сунув голову в черноту проема. — Мистер Колмз! Почему на станции не горит свет?! Отзовитесь! Вы там?!

Темнота молчала, и дети испугались по-настоящему. Они поняли, что недоумение старика неподдельно.

— Ждите здесь, — сказал он и нырнул в дверной проем. Темнота поглотила его беззвучно.

Как дети ни вглядывались, они не могли ничего различить за дверью. Не было слышно ни звука шагов, ни даже шороха одежды — совсем ничего.

Финчу казалось, что там нет никакого помещения, будто мир просто заканчивается за этой дверью. Он уже раздумывал над тем, чтобы воспользоваться моментом и сбежать, но Арабелла, словно нарочно решив помешать ему, схватилась за металлическую раму двери и, беспокойно перетаптываясь, принялась всматриваться во тьму — особенно в нижнюю ее часть, будто пыталась понять, есть ли там пол, куда можно поставить ногу…

И тут дети услышали какой-то звук, исходящий со станции. Это напоминало бурчание в желудке монстра, словно он как раз переваривал дворецкого. Арабелле мгновенно перехотелось туда отправляться.

В какой-то момент издалека раздался скрежет рубильника, выбивающего искру, и по очереди загорелись несколько ламп.

Дети увидели живого и невредимого дворецкого у стены с рычагами, после чего осторожно перешагнули металлический порог и оказались в большом подземелье.

Станция «Уэллесби» представляла собой тупик тоннеля, стены и своды которого были выложены кирпичом. Вдоль стен проходили трубы. Пара из них регулярно сотрясалась — именно из труб и раздавался тот самый гул, который слышали Финч и Арабелла. «Бурчание в желудке монстра» оказалось всего лишь проходящими внутри труб капсулами пневматической почты. Сразу за дверью была платформа и от нее, словно причалы, отходили три узких перрона, между которыми располагались тупиковые карманы путей. В двух из них стояли одинаковые красные вагончики с зашторенными иллюминаторами.

Но мистер Эйсгроу направился не к вагончикам. В противоположном от входа конце платформы размещалась рубка станционного смотрителя. Дверь была открыта, и возле нее неподвижно лежал человек в красном мундире. Рядом валялась его фуражка.

Дворецкий склонился над ним и прикоснулся к его щеке. Тот зашевелился.

Дети осторожно подошли ближе.

— Мистер Колмз, вы как? — спросил дворецкий. — Мистер Колмз…

Станционный смотритель не реагировал. Его глаза были широко распахнуты, лицо побледнело, а руки тряслись. Попытавшись ими обороняться, он начал судорожно отмахиваться от старика.

— Мистер Колмз! Что здесь стряслось?

Станционный смотритель все еще пребывал в состоянии шока. Он глядел на дворецкого, и не понимал, что происходит и где он находится — как будто проспал не меньше сотни лет. Постепенно в его глазах появилось узнавание.

— Мистер Эйсгроу? — проговорил он заплетающимся языком.

— Это я, мистер Колмз. Что здесь произошло? Почему вы спали, почему свет был погашен?

— Я… я не знаю. Он горел, когда я… — Мистер Колмз снова стал озираться, словно бы искал кого-то в дальних углах платформы.

Лихорадочно оглядывая станцию, он быстро зашептал:

— В десять двадцать четыре прибыл вагон. В нем были высокопоставленный гость и сопровождающие его лица. Двое. У гостя был пригласительный билет на бал. Он… он вручил мне его. Билет был в порядке. Я проверил. Я спросил для журнала название станции отправки. Инструкция, вы сами знаете… И он сказал, что станция называется… называется «Тусклый свет».

— Впервые о такой слышу, мистер Колмз. Кто прибыл в вагоне? Как выглядел этот высокопоставленный гость?

— Я… — смотритель задумался и пораженно проговорил: — я не помню.

— Что произошло?

Мистер Колмз приподнялся и ухватился за руку дворецкого, словно опасался, что тот в любой момент растает.

— Я велел им ждать в вагоне, — дрожащим голосом проговорил он, — а сам отправился в рубку сообщить охране мистера Бривза и подтвердить приглашение. Все согласно инструкции. Но я не дошел. Рядом кто-то появился. Женщина. Точно, это была женщина! Она появилась, кажется, из дома, но я не уверен. Она подошла ко мне, и я ничего не успел сказать. Я услышал только: «Спи»… и все… И вот я здесь, на полу…

Дворецкий поднял голову и поглядел на пути.

— Какой вагон, мистер Колмз? — спросил он и будто бы взглядом прошил обшивку ближайшего. — Этот?

— Да, сэр.

— Оставайтесь здесь.

Дворецкий поднялся на ноги и быстро пошел к перрону. Дети переглянулись и последовали за ним.

Когда они подошли, то увидели, что двери вагончика открыты, и в свете горящей в салоне лампы можно различить две фигуры, лежащие на полу. Над одной склонился мистер Эйсгроу.

Арабелла испуганно взяла Финча за руку.

Незнакомцы были одеты в черные костюмы, их лица скрывали маски: белые маски с длинными носами-клювами и узкими прорезями для глаз. Дворецкий снял маску с одного из них, и оторопевшим взорам детей предстало белое лицо, едва ли отличающееся от самой маски: длинный нос, белая восковая кожа. Не-птица!