ПТУшник

Я знаю, что рынок на Ульянке образовался, скорее всего, из-за того, что два из ближайших к нему домов заселены семьями моряков. Они привозят импортные вещи из загранки и могут продавать их прямо около дома с максимальной прибылью. Поэтому такую возможность, что теперешний сожитель Стасовой тетки может кому-то из знакомых моряков рассказать эту историю, считаю вполне допустимой.

И так же допускаю, что старый краснолицый спекулянт узнает про нас, правда, особенно этого не опасаюсь, тем более, этот шанс не больше одного процента из ста, по-моему.

За свою веселую и разнообразную жизнь перестал бояться многих вещей, особенно в отличии от того прежнего восьмиклассника средней школы № 3.

Правда, сейчас я уже не такой обладатель широкой рожи и внушающего почтение девяностокилограммового тела, теперь — обычный мелкий подросток по внешнему виду. Ничего, на это немалое упущение можно сделать соответствующую скидку и вести правильно для себя, настоящего сейчас.

Так мы и не вернулись на Ульянку, сначала колебались, потом заболели, дальше уже я пришел к выводу, что это возможное сотрудничество с дядькой-спекулянтом не стоит тех денег, которые мы выручим за книги.

Про сотрудничество вообще на воде вилами писано, после нашей просьбы, смахивающей больше на вымогательство.

Тем более, если он хоть немного догадывается о нашем участии в пропаже денег из канавы, лучше навсегда забыть дорогу на Ульянку.

Однако, в голову к нему не залезть и я оставляю за спиной всякие мысли о том, что думает барыга о случившемся и о чем он даже не догадывается.

— Пойми, Стас, книги — это не только возможность получить хорошие деньги. Это — самое надежное средство вписаться в торгующую тусовку, стать там своим. Если ты продаешь наравне с другими людьми, рискуешь так же, как они — это совсем другое дело. А если еще не дашь себя обмануть по малолетке и нормально себя поставишь — тогда вообще отлично. Нам то книги совсем бесплатно обошлись, может продавать даже по совсем невысокой, интересующей других спекулянтов цене, вообще без риска для нас.

— Так они скоро закончатся, эти сорок книг, — возражает приятель.

— Не так и скоро, однако, уже дадут возможность разговаривать, спрашивать и узнать что-то новое для нас. На самом деле, большинство всяких торговых схем совсем не сложные, требуется завести пару знакомств в магазинах или на базах, не жадничая делиться деньгами, тогда не трудно окажется крутиться в этой теме и дальше.

Сам я пока собираюсь перейти в путягу и, осмотревшись по сторонам в большом городе, тоже мне достаточно незнакомом по прошлой жизни именно с этой стороны, дальше решать, куда двигаться в новой жизни.

Стас все же не верит про трамплин в большой город, да и сам он собирается заканчивать десятилетку и получать вышку.

Я же, хорошо зная про его бесшабашный и противоречивый характер, даже не уговариваю его идти со мной в ПТУ, пусть поживет при родителях, особенно при строгой матери, которую побаивается.

Его впоследствии даже учеба в Комаровке, быстрое продвижение по служебной курсантской лестнице не облагоразумили надолго, через несколько месяцев он превратился из помощника командира роты в постоянного залетчика и головную боль начальства.

Впрочем, мой другой приятель Олег тоже оказался в Комаровке, пошел по стопам своего очень правильного отца и оказался такой же головной болью для своих командиров уже с самого первого дня. Вот что значит — передуть очень поздно и трудно родившемуся сынишке в попу безо всякой меры, разбаловать его до крайности, из-за этого приобрести не проходящий геморрой на всю оставшуюся жизнь, плюс весьма печальную старость. Да и ему откровенно испортить жизнь.

Поэтому, для долгой работы вместе Стас явно не подходит, слишком он увлекающийся и азартный, не умеет останавливаться вовремя.

Вот и в той жизни не успел остановиться…

Впрочем, я попробую ему помочь теперь своим знанием…

А про то, как сближает общее дело, знаю не понаслышке.

Сколько бы ты не оставил денег в баре, как бы не сдружился с барменами и охраной, всегда окажешься пониже на ступень в отношении даже по сравнению с новым вышибалой, отработавшим первый день на воротах — такой закон бизнеса.

Свой — это свой!

А все остальные — просто клиенты и не больше!

Наглядно в этом убедился, когда отработал пару лет на начинающей тогда набирать обороты именно, как барная улица, Думской.

Не зря основные бандитские авторитеты, тогда еще советского Ленинграда семидесятых годов, начинали именно со стояния на воротах баров и ресторанов, отгоняли гопников и держали места для своих.

Есть в этом деле что-то, сплачивающее всерьез, с постоянными проверками на смелость и вшивость против превосходящего количеством буйного народа, которому говоришь:

— Вы не проходите!

Когда в бар для интеллигентной публики, симпатичных девчонок и всяких прочих иностранцев ломятся, например, четверо настойчивых рослых жлобов, говорящих со странной гордостью первым делом:

— Мы из Магадана!

Тут приходится, невольно давясь смехом, отвечать:

— Сразу не проходите!