Пуаро ведет следствие

– Месье Пуаро и капитан Гастингс? Мы получили вашу телеграмму. Прошу прощения, что никто не встретил вас в Каире. Непредвиденное обстоятельство полностью нарушило все наши планы.

Пуаро побледнел. Его рука, тянувшаяся к платяной щетке, замерла на полпути.

– Надеюсь не еще одна смерть? – выдохнул он.

– Именно смерть.

– Сэр Гай Уиллард? – вырвалось у меня.

– Нет, капитан Гастингс. Мой американский коллега, мистер Шнайдер.

– А причина?

– Столбняк.

Я побелел. Все вокруг показалась мне недобрым, коварным и угрожающим. В голову мне пришла ужасная мысль. А что, если я окажусь следующим?

– Mon Dieu, – чуть слышно произнес Пуаро. – Скажите, месье, а диагноз «столбняк» не вызывает никаких сомнений?

– Кажется, нет. Но доктор Эймс сможет рассказать вам больше, чем я.

– Ах, ну да, вы же не врач…

– Меня зовут Тосвилл.

Так, значит, нас встретил британский специалист, которого леди Уиллард описала как «мелкого клерка из Британского музея».

– Если вы пройдете со мной, – продолжил доктор Тосвилл, – то я проведу вас к сэру Гаю Уилларду. Он просил сразу же сообщить ему, как только вы прибудете.

Через весь лагерь нас провели к большой палатке. Доктор Тосвилл поднял полог, и мы смогли войти. В палатке находилось трое мужчин.

– Месье Пуаро и капитан Гастингс наконец прибыли, сэр Гай, – объявил Тосвилл.

Самый молодой из трех вскочил и подошел к нам, чтобы поприветствовать. Его импульсивные манеры напомнили мне о его матери. Он не был таким загорелым, как остальные, и это вместе с глубокими морщинами вокруг глаз делало его старше своих двадцати двух лет. Было ясно видно, что он старается справиться с серьезным психическим стрессом. Сэр Гай представил нам двух своих компаньонов: доктора Эймса, мужчину лет тридцати, с начавшими седеть висками, выглядевшего достаточно профессионально, и мистера Харпера, секретаря, стройного молодого человека приятной наружности, носящего национальное американское украшение в виде очков в черепаховой оправе.

Обменявшись с нами несколькими ничего не значащими фразами, он вышел из палатки в сопровождении доктора Тосвилла, и мы остались с сэром Гаем и доктором Эймсом.

– Прошу вас, задавайте любые вопросы, которые вас интересуют, месье Пуаро, – предложил Уиллард. – Мы абсолютно ошарашены этой странной полосой несчастий, но это не… это не может быть ничем, кроме простого совпадения.

В его поведении была заметна излишняя нервозность, которая опровергала его слова. Я увидел, что мой друг пристально его изучает.

– Вы действительно всем сердцем прикипели к этой работе, сэр Гай?

– Вы знаете, да. И не важно, что еще может произойти и что из всего этого может получиться, но работа будет продолжена. Будьте в этом уверены.

Пуаро повернулся ко второму мужчине:

– И что вы можете на это сказать, monsieur le docteur?[75]

– Что ж, – проговорил врач, растягивая слова, – сам я не думаю, что нам надо отступать.

Пуаро скорчил одну из своих очень экспрессивных гримас.

– В этом случае, évidemment, мы должны понять, на чем стоим. Когда умер мистер Шнайдер?

– Три дня назад.

– Вы уверены, что это был столбняк?

– На все сто процентов.

– Это не могло быть отравление, например, стрихнином?

– Нет, месье Пуаро. Я понимаю, к чему вы клоните. Но это был абсолютно очевидный случай столбняка.

– А вы, что, не вводили ему антисыворотку?

– Конечно, вводили, – сухо ответил врач, – мы сделали все, что необходимо в подобных случаях.

– Антисыворотка была у вас с собой?

– Нет, мы приобрели ее в Каире.

– А в лагере случались другие случаи столбняка?

– Нет, ни одного.

– И вы уверены, что мистер Блайбнер, в свою очередь, умер не от столбняка?

– Абсолютно уверен. Он поранил большой палец, и рана загноилась. Началось заражение крови. Для непосвященного разница не очень большая, однако в действительности это две абсолютно разные вещи.

– В таком случае у нас есть четыре смерти, все не похожие друг на друга: сердечный приступ, заражение крови, самоубийство и столбняк.

– Именно так, месье Пуаро.

– А вы уверены, что нет ничего, что могло бы связать их воедино?

– Я вас не совсем понимаю.

– Тогда я объясню проще. Совершили ли эти четыре человека нечто, что могло обидеть дух Менхера?

Пораженный, доктор уставился на маленького бельгийца:

– Вы несете ерунду, месье Пуаро. Не могу поверить, чтобы вы прислушивались к этим дурацким разговорам.

– Полная ахинея, – со злостью пробормотал Уиллард.

Казалось, что это не произвело на моего друга никакого впечатления; он только продолжал изредка мигать своими зелеными кошачьими глазами:

– То есть вы в это не верите, monsieur le docteur?

– Нет, сэр, не верю, – объявил доктор с нажимом. – Я ученый и верю только тому, что укладывается в рамки науки.

– А что, в Древнем Египте науки не было? – мягко спросил Пуаро. Он не стал ждать ответа – казалось, что доктор Эймс на какое-то мгновение потерял дар речи. – Нет, нет, можете мне не отвечать. Лучше скажите мне вот что: как к этому относятся местные рабочие?