Публичное одиночество

Я думаю, что локализовать место Фонда Культуры в общественной жизни России, с одной стороны, просто, а с другой – невозможно, как невозможно локализовать место и роль культуры в жизни Российского государства, общества, личности.

Ведь культура – это не только «вещь» и далеко не только то, чем занимается Министерство культуры Российской Федерации.

Культура – и глубже, и больше, и шире.

Это целый мир, система вещей, свойств и отношений человека. Это среда, формирующая его образ жизни и порождающая его права.

Культура – везде и всюду, где был, есть и будет человек.

Мне думается, что таким, в сущности, должен являться и Фонд Культуры… Поэтому я хочу говорить о «планете» – Российский Фонд Культуры. В том смысле, что мы – создатели и хранители того, что можно назвать «атмосферой культуры», той атмосферы, которую нельзя потрогать руками.

Мы участники того «духовного барражирования» и творческого взаимопроникновения поколений, в котором живет культурная традиция и образуется тот фундамент, на котором зиждутся Российское государство, общество, личность. (II, 38)

(2001)

Нашему Фонду уже пятнадцать лет.

Нас поздно в чем-то обвинять, мы проверены до корней волос. Мы были первыми. Денег в лучшие времена имели прилично. Сейчас же Российскому Фонду Культуры не выжить, если он не станет строкой в бюджете страны. А он не станет…

Что делать?

Известно высказывание Геббельса о том, что при слове «культура» его рука тянется к парабеллуму. Мне кажется, что подобная реакция свойственна и некоторым российским чиновникам. Это отчасти и понятно: денег нет, и глупо о них спрашивать. Существование только на спонсорские деньги – зыбко. Человек сегодня захотел – дал, завтра не захотел – не дал.

Есть ли у Российского Фонда Культуры возможность иметь деньги на развитие своих программ, на поддержку своих филиалов в регионах?

Есть!

Я вижу выход в том, чтобы организовать под крылом Фонда лотерею онлайн… (I, 84)

(2002)

Фонд Культуры делал и делает упор на то, что происходит в русской провинции. Нам хотелось бы понять, чем живет та или иная область, чем мы можем ей помочь?

Держаться только на концертах и выставках нельзя.

Я думаю, в стране пока недостаточно внимательно относятся к датам нашей истории. К примеру, юбилей Льва Николаевича Гумилева (который дал такое количество ответов на огромное число вопросов) должен быть событием национального масштаба. Когда такой человек не востребован в евразийской стране, то это либо злой умысел, что плохо, либо варварство, что не лучше.

Мы стараемся заполнять этот вакуум.

Проводим чтения – Шмелевские, Розановские. Наши сотрудники выезжают в регионы, где сохраняют память о своем великом земляке, том или ином русском философе, писателе, помогают собирать о нем информацию. Программ и планов много…

Что мешает?

Ну конечно, отсутствие денег. Мешает то, что для кого-то Фонд Культуры – это Фонд Михалкова, а моя фамилия кое для кого как красная тряпка для быка. Но ведь на каждый роток не накинешь платок…

Мы просто делаем свое дело, насколько можем. И, на мой взгляд, сегодня ни одной программы мы не бросили. Это очень важно. Часто бывает так: благие намерения в результате выливаются в такое милое расползание и уход в песок, как только не находят доверия и поддержки.

Мы находим…

Конечно, не всегда это бывает сразу, быстро, но самое главное, что помогающие нам люди точно знают: ничего из тех средств, что даны на конкретное дело, не осядет в карманах, все будет направлено на достижение результата. (I, 92)

(2004)

Интервьюер:В свое время создание Фонда Культуры под руководством Д.С. Лихачева стало огромным гуманитарным прорывом, но это было совсем в другой стране… Что Вы считаете наиболее важным в деятельности Фонда сегодня?

Действительно, в СССР Фонд Культуры был богатейшим фондом, который курировала «первая леди» страны Раиса Максимовна Горбачева. Соответственно, и задачи намечались глобальные – сохранять, охранять, преумножать культурные ценности.

Кстати, это было правильно и гуманно, и роль Дмитрия Сергеевича Лихачева здесь очень велика.

Но когда все это рухнуло, выяснилось, что денег нет. Нам пришлось начинать, в сущности, с нуля. У нас сегодня задачи менее пафосные, потому что нет прежних возможностей. Появятся возможности – и задачи будут им соответствовать.