Публичное одиночество

И все же было бы целесообразно, чтобы этим занимался первый заместитель министра – гражданский человек. А министром обороны был бы военный, который понимает и стратегию, и тактику военного искусства. А также красоту строя и красоту военной формы. При этом замминистра предлагал бы возможные варианты, из которых выбиралось бы то, что не провоцировало бы демилитаризацию армии, ее ослабление, ломку морального духа и ее нравственного состояния.

Так было бы правильнее. Сегодня для армии сделано очень многое. В частности, высвобождено большое количество денег. Честь этому и хвала. Но это не значит, что армейские устои нужно разрушать…

Давно идут разговоры о союзе Российской Федерации с Североатлантическим альянсом. Наши военные заводы уже делают патроны по стандартам НАТО, сейчас закупаются «Мистрали».

Я не специалист в этом вопросе. Могу говорить о духовной составляющей. К сожалению, не вижу, чтобы что-то изменилось со времен Александра III. Он говорил своему сыну: «Запомни, Ники, союзников у России нет, они боятся такой огромной страны. Наши союзники – это русская армия и русский флот!»

Что изменилось за это время? Разве у нас появились союзники, которые будут за нас жизнь отдавать?

Так что разговоры о вступлении в НАТО, может, и заманчивы. Но я не верю, что можно безоглядно идти на этот шаг, хотя бы имея опыт наших договоренностей о ПРО. Похоже, в НАТО на них, как говорил наш мичман Криворучко, «положили с прибором»…

Современный мир погружен в целую кучу проблем: с погодой, с продовольствием, с религиозными распрями и терроризмом. Не дай бог, но вполне может случиться какой-то военный катаклизм типа мировой войны с участием России. Вы как человек, который был в Общественном совете при Министерстве обороны России, посещал войска, с офицерами и солдатами говорил, можете ответить: у нас есть шанс выйти из этой войны без потерь?

Только на личном фантастическом героизме, интуитивном, природном. На генетической памяти мужества и жертвенности отцов и дедов. Таким блеснули в Афганистане бойцы 9-й роты и вошли в историю. (I, 155)

АРТЕМЬЕВ ЭДУАРД

(2012)

Вопрос:Всегда ли Вы знаете, что будете работать с Эдуардом Артемьевым над новой картиной? Бывали ли моменты сомнений?

Нет. У меня никогда сомнений не было.

У меня был только один случай в моей жизни, когда я работал не с Эдуардом Артемьевым. Это был, правда, тоже неплохой композитор – Франсис Лей; это было на картине «Очи черные». Леша написал замечательную музыку. (Кстати, для справки, Эдуард Николаевич Артемьев – в крещении Алексей, поэтому очень многие путаются и не могут понять, тот ли это Артемьев? Так что Леша Артемьев и Эдуард Артемьев – это один и тот же человек.) Мне не дали с Лешей работать, как я уже сказал, он написал замечательную тему, но итальянские и французские продюсеры решили, что для бренда, для саундтрека, для зрителя все-таки более известно имя Франсиса Лея. У него уже было тогда несколько платиновых пластинок. Поэтому он и писал музыку для этого моего фильма.

У меня никогда не было сомнений – работать мне с Эдуардом Артемьевым или нет. Он может все. Я считаю, что он гениальный композитор, потрясающий абсолютно человек. Невероятной доброты, трогательности, отзывчивости, совестливости. Вот если может быть святой в искусстве, то это – Леша Артемьев. Он бывает капризен, он бывает неудобен, он бывает жестко на чем-то настаивающий, но я никогда не видел, если он молчит, чтобы в нем не звучала музыка. Это удивительная вещь: где бы ни были, вдруг он что-то: м-м-м-м… «Леша, ты чего?» Он молчит. Выпиваем, разговариваем, он опять: м-м-м-м-м… «Леша?» – «А, ничего». И все! Музыка в нем звучит все время. Он – человек-музыка. Поэтому я думаю, что мне лично никто другой не нужен. Хотя я уважаю многих замечательных кино-композиторов, которые у нас есть и музыка которых мне очень нравится.

С Артемьевым можно говорить на птичьем языке, так же как с моими монтажерами, когда ты можешь сказать им: знаешь, здесь надо сделать чуть потеплее. Точно так же и в музыке. Артемьеву можно сказать: слушай, надо чуть похолоднее, понимаешь, если мы здесь такой накал дадим, то к концу мы уже не поднимем зрителя до финала в этой эмоции. И скажем, я редко видел композитора, который так жесток к своей музыке…