Публичное одиночество

Во-первых, Фонду нужен свой банк, который сможет грамотными, легальными операциями приносить ему те деньги, которые Фонд будет тратить на себя. Не на аппарат, а на Фонд Культуры. Во-вторых, наверное, стоит обратиться в ЮНЕСКО. Я являюсь одним из двенадцати членов Независимой Всемирой комиссии по культуре и развитию ЮНЕСКО под председательством Переса де Куэльяра. Я внес туда от себя и от российского отделения ЮНЕСКО предложение о создании Фонда под названием «Богатые и знаменитые» – для поддержания молодых талантов в мире. Эта программа имеет гигантское развитие, гигантские возможности.

Почему бы нашему Фонду Культуры всерьез не подумать о том, чтобы стать базой этой программы в России?

Это дало бы возможность собрать большие деньги с одним условием – пять лет не трогать их. Мы сможем пользоваться только процентами с капитала, но и эти средства помогут решить многие проблемы. Мы должны думать, а не собирать по копейке.

Разваливаются музыкальные школы, коллективы народного творчества, разваливаются музеи. Я не хочу говорить о катастрофе, потому что это уже всем надоело. Пора перестать об этом говорить, надо что-то делать. Поэтому я думаю, что мы обязаны быть не только «чистыми», но и богатыми.

Российский Фонд Культуры не имеет права быть нищим! (I, 49)

(1994)

На сегодняшний день положение в Фонде Культуры тяжелое.

Оно ухудшалось последовательно. Шла инфляция… Например, в 1989 году на счету Фонда был семьдесят один миллион рублей. Что такое был семьдесят один миллион рублей в 1989 году, вы, наверное, понимаете. Сегодня на счету Фонда тридцать миллионов рублей, и вы, опять же, надеюсь, понимаете, что это за деньги сегодня…

Надо отдать должное академику Лихачеву, который был организатором Фонда и очень много для него сделал. Но, к сожалению, его занятостью и невозможностью присутствовать постоянно в Москве (ибо он живет в Санкт-Петербурге) воспользовались те, для кого Фонд являл собой нечто другое, нежели то, чем он должен являться.

Я не буду нагнетать обстановку.

Достаточно сказать лишь то, что ученикам Новосибирской музыкальной школы, которые участвуют в программе «Новые имена», сегодня может быть выдана стипендия Фонда в размере двадцати рублей в месяц. Я не оговорился – не две тысячи или двести, а именно двадцать рублей. Потому что никто не удосужился ее индексировать.

Региональные отделения Фонда просто умерли, исчезли, их нету. Они прекратили свое существование, потому что им просто не на что жить…

Я встречался с президентом России Борисом Николаевичем Ельциным… Я рассказал ему о том, что происходит в Фонде, о том, что происходит в культуре, и просил помощи… Я считаю, что не имеет права российская культура стоять с протянутой рукой и рассчитывать на спонсоров, которые сегодня могут дать, а завтра скажут: «Ребята, мы вам уже давали…»

Пришло время жесткое, пришло время коммерческое, с этим нельзя не считаться… (XII, 1)

(1994)

Меня зовут Никита Михалков. Я – кинорежиссер, но сейчас я являюсь председателем президиума Российского Фонда Культуры.

Это уникальное здание девятнадцатого века < на Гоголевском бульваре >, в котором бывали лучшие представители русской культуры: Чайковский, Третьяков, Толстой, Чехов. В наше время – Ван Клиберн, Ашкенази, Паваротти… 18 февраля 1994 года здесь произошел ужасный пожар. Здание пострадало очень сильно. Утрачены уникальные росписи, погиб архив, много ценностей, которые значимы не только для российской, но и для мировой культуры. Сегодня сгорел не дом, не здание – сегодня сгорел очаг российской культуры. И поэтому всех тех, кто заинтересован, чтобы эта культура не погибла, ЮНЕСКО ли, ООН, всех деятелей культуры мира я прошу помочь восстановить это здание.

На сегодняшний день ремонт его, по словам специалистов, может обойтись в семьсот тысяч американских долларов. Я понимаю, что эти средства собрать с помощью одних пожертвований невозможно, но я прошу всех, кому дорога культура и история (ибо русская культура это не только культура России, это часть мировой культуры), всех я прошу помочь нам в этой беде. (V, 2)

(1994)

В последнее время все мои помыслы – и как режиссера, и как руководителя Российского Фонда Культуры – тесно связаны с глубинкой, где еще сохранились здравый смысл, ясная чистота нравственных представлений о мире, где люди ощущают себя частью родной земли, где живут бескорыстные земские подвижники, готовые держать культуру на своих плечах…

Около шестидесяти отделений Фонда Культуры в регионах я сравнил бы с кровеносной системой, через которую в измученный организм страны поступает необходимый ей «кислород» истинной культуры и высокой духовности.

Такие программы Фонда, как «Новые имена», «Классическое наследие», «Российские земли», «Культура и молодежь», «Религия и культура», вовлекают в свою орбиту все больше мыслящих людей, прививают народу иммунитет к соблазнам столь агрессивно-навязчивой, легкодоступной псевдокультуры, а значит, духовное возрождение нашего Отечества рано или поздно наступит. (I, 60)

(2001)