Публикации в газете "Завтра" (1989-2000)

Довольно иронии — обратимся к фактам. За весь период проведения военной операции в соседней Чечне Р. Аушев ни разу не отозвался одобрительно о действиях федеральных войск. В Ингушетии аккредитованы десятки представителей самых негативно настроенных к России зарубежных телекомпаний, газет и журналов. В саму мятежную республику их либо не пускают, либо они сами опасаются ехать — от похищения или убийства не застрахованы даже самые верные почитатели "чеченских борцов за свободу" (вспомним хоть Леночку Масюк, которую доныне с теплотой вспоминают охранники Шамиля Басаева). В конце концов зачем ехать куда-то, рисковать жизнью и кошельком, если буквально под боком — в центральной гостинице города Назрани — действует неофициальный пресс-центр НВФ, регулярно снабжающий за умеренную плату всех желающих видеопродукцией с записями "зверств русских оккупантов" и другими материалами подобного рода. К сему прибыльному бизнесу, по данным командированных в Чечню работников МВД, причастны весьма высокопоставленные местные чиновники. Обращенные к Аушеву требования федеральных структур прекратить указанное безобразие не встретили понимания, что неудивительно, так как сам генерал стал своего рода "звездой" для западных СМИ благодаря призывам вступить в переговоры с "легитимным правительством Аслана Масхадова".

Вместе с тем, в последнее время Аушев несколько "подкорректировал" свою позицию по "чеченскому урегулированию". Надо полагать, постарались советники генерала, уронившие на благодатную почву его бесконечного честолюбия идею, достойную покойника Джохара. И теперь наш скромный герой претендует, ни много ни мало, на восстановление под собственным патронажем "единого вайнахского государства" — обновленной Чечено-Ингушетии. Пропаганда данного проекта уже ведется как среди десятков тысяч чеченских беженцев, осевших в Сунженском и Малгобекском районах РИ, так и на территории самой Чечни. Идея не нова и, по сути, не так уж и беспочвенна. Само существование крохотной "самостийной Ингушетии" в качестве "субъекта Федерации" — нонсенс. Но воплотить ее в жизнь без поддержки из Москвы даже с "аушевской" наглостью нереально. А какой смысл для российских властей сажать на "объединенный престол" обеих республик плохо замаскированного сепаратиста?

Беда Аушева в том, что на власть в раздираемом войной регионе претендует еще множество не менее воинственных и амбициозных "джигитов". И первый из их числа — "прославленный полевой командир" Бислан Гантамиров. Вот уж кому море по колено! Не успел он сам себя представить к званию Героя России за переход примерно 150 собственных бойцов на сторону боевиков во время штурма Грозного и выдающуюся трусость всех остальных "чеченских милиционеров", как, уже воображая себя "президентом Чеченской республики в составе России", во всеуслышание заявил о претензиях на упомянутые Малгобекский и Сунженский районы соседней Ингушетии. При этом упор делается на то, что до 1934 года (до образования Чечено-Ингушетии) эти районы входили в состав Чеченской автономной области, а также на компактное проживание чеченцев в ряде приграничных населенных пунктов (всего чеченцы составляют примерно 15-20 процентов от общей численности коренного населения). Кроме того, учитывается и тот факт, что количество чеченских беженцев, осевших в пограничье, практически равно численности "коренных". И возвращаться на родину из более благополучной Ингушетии (где их, к тому же, бесплатно кормят и одевают) беженцы в ближайшее время не намереваются. Бислан и его приближенные (занимающие ответственные посты в "кошмановской" временной администрации ЧР и местных органах самоуправления) не стесняются ссылаться на заключенное еще в марте 1994 года соглашение "О пересмотре государственной границы между Чеченской республикой Ичкерия и Республикой Ингушетия". Подписали его Джохар Дудаев и Руслан Аушев. Ингушскому президенту было тогда не под силу тягаться со "великим Джохаром", и пришлось согласиться, что "будущее урегулирование" вопроса состоится на основе территориально-административного деления образца 1934 года. Теперь он предпочел бы забыть об этом.