Публицистика 1884-1900 гг

Сейчас среди наших журналистов и общественных деятелей стало принято отзываться об Америке и американцах в самом дружественном тоне, что может возыметь эффект в будущем, если недавние неприятности не ухудшат положения дел. Лишь тот, кто побывал в Америке, способен почувствовать, сколько в этих людях «ангельской» доброты — если воспользоваться выражением месье Бурже. Трудно поверить, что они сохранят неприязнь к державе, народ которой настроен по отношению к ним дружественно. Но тень прошлого все еще разделяет нас, и наверняка пройдет немало времени, прежде чем мы устраним этот барьер. Тем временем, мне кажется, мы не должны упускать ни малейшей возможности, чтобы демонстрировать наши братские чувства пусть даже самыми незначительными практическими действиями. Можно спорить о художественной ценности Статуи Свободы Бартольди, но нет никаких сомнений в том, что как символ дружеских чувств французского народа она несет свет каждому судну, входящему в нью-йоркскую гавань. Возможности проявить расположение к американскому народу время от времени возникают и у нас. На одну из них я обращал внимание два года назад, когда на страницах «Тайме» предположил, что визит гвардейских оркестров в Чикаго способствовал бы укреплению дружбы между двумя народами. Тот шанс был упущен, но могут появиться и новые. Более всего мне хотелось бы, чтобы в Лондоне образовалось общество Англо-Американской дружбы с подразделениями во всех государствах Британской империи. Задачей его стало бы распространение духа доброжелательности, смягчение любых трений, знакомство широкой публики с литературой двух стран, которая сама по себе является сильным аргументом в пользу англо-американского союза, и так далее. Убежден, что создать такую организацию будет легко, и что она послужит достижению величайшей цели — укреплению дружбы между всеми англоговорящими странами.

Искренне Ваш,

Артур Конан-Дойл

Отель «Мена-Хаус», Каир, 30 декабря.

Дело миссис Кастл

«Таймс»

10 ноября 1896 г.

Сэр! Позвольте нижайше просить Вас использовать все свое влияние, чтобы заступиться за злосчастную американку миссис Кастл, которую приговорили вчера к трем месяцам тюрьмы, признав виновной в краже. Даже не принимая во внимание данные медэкспертизы, совершенно невозможно себе представить, чтобы женщина такого общественного положения стала бы, находясь в здравом уме, красть совершенно одинаковые предметы в количестве двух-трех штук. В числе похищенного, если мне не изменяет память, были четыре решеточки для тостов. Среди вещей, упакованных в ее саквояже, обнаружились крошечные серебряные вещицы с гостиничной маркировкой.

Наверняка никто не станет оспаривать тот факт, что существуют по крайней мере некоторые основания для того, чтобы усомниться в способности этой женщины нести моральную ответственность за свои поступки. Так пусть же сомнения эти заставят нас быть чуть милостивее к той, чья принадлежность к слабому полу и положение гостьи нашей страны вдвойне требуют снисхождения. Эту женщину следовало бы препроводить не в тюрьму, а в приемную доктора.

Искренне Ваш,

А. Конан-Дойл

«Грейсвуд-Бичез», Хаслмир, 7 ноября.

Последний исторический казус доктора А. Конан-Дойла (1)

«Сэтердей ревью»

2 января 1897 г.

Милостивый Государь!

Я вижу, в представлении о том, как выглядел денди начала этого века, мы с Максом Беербомом расходимся радикальным образом. Каждый имеет право включиться в спор, и если мой оппонент возжаждал составить собственное описание модника того времени, остается лишь пожелать ему заслуженного успеха.

Между тем, надеюсь, что Вы позволите мне обратить внимание Вашего читателя на некоторые исторические и социальные неточности, допущенные в этой его небольшой статье.

Мистер Беербом выказал по отношению ко мне особую суровость за то, что я не привел описание внешности Питта-сына. Я, однако, не видел в том ни малейшей необходимости, ведь младший Питт (если не считать упоминания о нем в одном из разговоров) в книге не фигурирует. Желая исправить мою оплошность, мистер Беербом приводит точное, как он утверждает, и всем хорошо известное описание, сделанное Теккереем. Действительно, описание Теккерея хорошо известно — всем, кроме, судя по всему, самого мистера Беербома, поскольку к человеку, о котором идет речь, оно не имеет никакого отношения.

«Ужасная фигура в инвалидной коляске, — пишет Теккерей, — безжизненно-бледное лицо, напудренный парик, римский нос… Вот он, величайший из завсегдатаев Палаты Общин!»