Публицистика (размышления о настоящем и будущем Украины)

Нынешнее лето забросило меня на Лагерную косу под Очаков. На самом деле я сюда уже несколько лет приезжаю, чтобы убедиться, что идея наркома здравоохранения СССР Семашко еще жива и что есть где нашему народу оздоровиться и энергии набраться. На узкой косе, длинным двухкилометровым пальцем разделяющей Южно-Бугский лиман и воды Черного моря, расположился с десяток баз отдыха для людей, не испорченных турциями и египтами. Многие сюда приезжают каждый год семьями и первым делом удивляются, как выросли дети друг друга. У многих здесь свои любимые домики, которые они бронируют загодя. В каждой базе – свой общепит, свои фирменные котлеты. Свой небольшой центр здоровья с массажным столиком (10 гривен за получасовый сеанс) и с кабинетом фитотерапии или со старинными аппаратами для лечения носоглотки. Здесь и на море, и на лимане клюют бычки. Здесь знакомые пенсионеры из Мелитополя ищут партнеров для игры в преферанс. Здесь в соседнем от меня домике обосновалась компания закарпатских венгров, и по вечерам они усаживаются за большой столик перед домиком, пьют вино и добавляют своей громкой и певучей венгерской речью еще одну особенную ноту в добрую музыку южных сумерек. Сюда приезжают со своим запасом алкоголя – вино и водка в местных кафе отдыхающим кажутся дороговатыми, а вот разливное пиво радует дешевизной и прохладой. И по центральной аллее косы от ворот базы отдыха Николаевского судостроительного завода и до местного базарчика гуляют отдыхающие всех возрастов и всех степеней загара, как киевляне по Крещатику. Гуляют от одного кафе до следующего, развлекая себя караоке (3 гривны за песню), вареной кукурузой (те же 3 гривны, но за штучку) или свиным шашлыком (10 гривен за 100 грамм).

Отдых – это деньги, потраченные с удовольствием. Чем больше можно получить удовольствия за те же деньги, тем лучше отдых.

Вот и я успеваю получить по десятку мелких удовольствий каждый день. То сам себе салат из свежих овощей с местного базарчика сделаю – неважно, что в столовой кормят на убой. То пивка с кальмарами возьму и присяду на местном Бродвее. А вечером (южный вечер – главное время суток!) мы с друзьями соберемся за длинным столом на стороне лимана и будем варить уху. Перец и соль по вкусу. Потом воспоминания о прошлых годах, гитара и конкуренция детской дискотеки (с недетскими песнями), расположенной рядом.

Город, даже если его очень любишь, надо на время покидать. Особенно когда в воздухе начинают витать пары асфальта. Мы все вернемся. Кто с дачи, кто с Карпат, кто с Лагерной косы. Мы все соберемся снова в родном городе, и с радостью откроем окна, и выглянем наружу в ожидании золотой киевской осени. Но пока не будем спешить ей навстречу. У нас еще пол-лета. Ну, почти половина. И у нас еще есть право на отдых, которое у нас никто не отбирал.

...

Июль 2007

Сколько раз можно вернуться в детство?

Психиатр на этот вопрос ответит, скорее всего, однозначно и конкретно. Но мне пока психиатр для ответов на мои вопросы не нужен. Мне как-то особенно легко сейчас на душе, словно душе моей от роду лет шесть-семь и она, ничего вокруг не понимая, всему радуется. Все – это море, мороженое, солнце, арбуз, дыня, лимонад или квас.

Я приехал в Евпаторию после перерыва в сорок один год! Даже как-то боязно было подъезжать на машине к городу. Теоретически я его помню. Я знаю, что мы несколько лет подряд снимали комнатку в старом татарском дворе на три семьи переселенцев из Рязани. Наших хозяев звали тетя Люба и дядя Ваня. Дядя Ваня ходил в тельняшке, и я думал, что он моряк. Он был рыбаком, а работал каким-то техником. Мои родители с ними дружили и в конце каждого отпуска договаривались на следующее лето. Цена за койку была стабильная. В узком дворике под виноградными крышами стояли три стола со скамьями. У каждой из трех живших там семей отдыхали по человек пять-семь. На каждом столике во дворе по вечерам резали арбузы и пили вино. Потом, совсем поздно, под садовой лампочкой с жестяным колпаком соседи-отдыхающие играли в карты. Мы спали с открытыми окнами, и я засыпал под «вист», «пас», «мизер» и «марьяж». Слова, тогда не имевшие для меня значения, казались волшебными заклинаниями. Они меня усыпляли. А рано утром топот ног по тротуару за забором проникал в последние кадры сна и готовил меня к очередному солнечно-морскому дню.